По данным канадского историка Виктора Полищука, в 1943–1944 годах жертвами бандеровского террора стало по меньшей мере 120 тысяч невинных поляков и около 80 тысяч украинцев. Его киевский коллега профессор Анатолий Чайковский считает, что общее число жертв, погибших от рук ОУН-УПА, превысило 300 тысяч человек. По оценкам других исследователей — француза А. Герена, американца К. Симпсона, итальянца Д. Боофа и других по своей жестокости и цинизму преступления бандеровцев против человечества не уступают нацистским, а в ряде случаев превосходят их.

«Епископ Феофан, служивший в старинном Мукачевском монастыре, в своих проповедях осуждал кровавые выходки бандеровцев, — сообщал руководитель местного управления МГБ. — Однажды он получил письмо с изображением трезубца: это было последним предупреждением бандитского подполья. Но Феофан продолжал своё святое дело. Вскоре его нашли мёртвым, причём не где-нибудь, а в келье… Епископа не просто убили, а умерщвили средневековым зверским способом: обмотали его голову проволокой, подоткнули под неё палку и начали её медленно вращать до тех пор, пока не треснул череп…»

Впрочем, «методы работы» МВД и МГБ мало чем отличались от профессиональных навыков палачей-оуновцев. В обзоре 1946 года контрольной комиссии ВКП(б) значилось: «Начальник Глинянского райотдела МВД Львовской области Матюхин П. E., допрашивая Михальскую Е. Г., изнасиловал и жестоко избил её. Просидев под арестом с 27 января по 18 февраля с. г., Михальская из-под стражи была освобождена… Матюхиным также было изнасиловано по крайней мере четыре других девушки незаконно арестованных: Пастернак, Костив, Покира и Степанова… Они были освобождены после учинённого над ними насилия и издевательства…»; «Начальник Богородчанского райотдела МВД Станиславской области Беспалов М. Д. и его заместитель Борисов И. 3. в феврале незаконно арестовали гражданок Снытько Марию и Фанегу Прасковью. Во время допроса их избивали, а затем посадили в холодную камеру. После освобождения из-под ареста от перенесённых побоев Снытько умерла…».

В силу определённых обстоятельств партизанская война со временем всё больше начинала напоминать разбой и бандитизм, направленный против своих же односельчан или жителей ближайшего хутора. Мёрзнувшие в лесных схронах мужики не только желали крови ненавистных «коммуняк» и славы Украине, но и каждый день хотели жрать. Рано или поздно (чаще как раз поздно — в ночную пору) они совершали набеги на соседние сёла. Борцов с Советами сердобольные крестьяне, конечно, кормили чем бог послал. Гости приходили снова, в следующую ночь, особенно к тем, кто не выказывал гостеприимства, а значит, втихаря подгавкивал красным. При этом уже не просили — требовали хоть последнюю овцу или корову и шарили по амбарам, выгребая всё, что попадалось на глаза. Стоит ли так поступать с земляками? Очередной ночью хозяева встречали «гостей» уже увесистой дубиной. Кого-то избивали до крови или даже до смерти. Карпатские хлопцы умеют грудью постоять за своё добро — с вилами против автоматов пойдут, один чёрт, против каких — москальских ППШ или немецких «шмайссеров».

Из «Донесения секретаря Березовского РК КП(б)У Коржа секретарю Каменец-Подольского обкома КП(б)У тов. Петрову № 51 6 апреля 1944 г. о случаях нападения бандеровских отрядов и вооружённой банды» [20] : «4.IV.44 г. Вооружённый бандеровский отряд около 40 человек в 2 часа ночи сделал налёт на с. Киликиев нашего района… Отряд в смешанной форме… арестовал истребка охраняющий с/совет, затем под угрозой оружия заставил стучать в окно к председателю с/совета тов. Рогань. При открытии квартиры в дом вошло половину отряда, отобрав у последнего автомат, а затем также под силой оружия заставили стучаться в квартиру по всему активу села и военнослужащих, расквартированных в селе. Таким образом отряд обезоружил: председателя с/совета, истребка, счетовода колхоза, председателя колхоза, одного лётчика, двух часовых, охранявших аварийный самолёт, шофёра и лейтенанта. Затем отряд снял с аварийного самолета „ИЛ-2” два крупнокалиберных пулемёта, побив приборы на самолёте, и ушёл. Все арестованы и обезоружены были невредимы отпущены с предупреждением: „говорять энкеведисты, что мы убиваем людей… неверно. Мы убиваем именно энкеведистов, а вы идите спать. Придёт время вы сами к нам прийдете”…»

Во второй половине 1944 года в Заксенхаузен пожаловал сам шеф СС Генрих Гиммлер. Навестив Степана Андреевича, высокий гость сообщил многолетнему сидельцу: «Необходимость вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала. Отныне начинается новый этап сотрудничества, наша победа обеспечит и ваше будущее».

После отступления немцев с Украины держать Бандеру в лагере стало бессмысленно. 25 сентября 1944 года Бандера и другие видные оуновцы, в том числе Андрей Мельник, были освобождены.

Однако возвращаться на Украину Степан Андреевич не спешил. За просто так подставлять свою голову под «карающий меч революции» он не собирался. Какой смысл? Он же не самоубийца. Близкий к руководству Организации Иво Полулач отмечал, что Бандеру «нельзя было переспорить, он не слушал никакие доводы. Всегда оставался при своём мнении. И одним из его минусов было то, что он фактичеки не знал, что творится на Украине, где он не был со времён первого ареста, с 1934 года. Он мыслил революционными фразами…»

Конечно, его впереди ждали большие дела. Необходимо было не мешкая заниматься внутренними проблемами Организации, руководство которой стройными колоннами перебиралось в Германию.

Сам Степан Андреевич, воспользовавшись гостеприимным «приглашением» оберштурмбаннфюрера Вольфа, нашёл приют под Берлином, на даче отдела 4Д гестапо. После непродолжительного отдыха и акклиматизации Проводника в январе 1945 года его командировали в Краков в расположение абверкоманды-202. Ему предстояло провести инструктаж и напутствовать готовившегося к заброске в тыл Красной армии старого знакомого Юрия Лопатинского с группой. По случаю приезда Бандеры командир абверкоманды капитан Кирн устроил маленький банкет на вилле на Гратенштрассе.