Они приближались к огромному чашеобразному сооружению, соединенному с квадратной каменной крепостью. Фалькенберг внимательно разглядывал здания, потом спросил:

— Что это?

— Наш стадион, — ответил Баннерс. Теперь в его голосе не звучала гордость. — Его построил для нас СВ. Мы предпочли бы новую электростанцию, но получили стадион на сто тысяч зрителей.

— И конечно, он построен строительной компанией «Джи-эл-эс», — сказал Фалькенберг.

— Да… но откуда вы знаете?

— Мне кажется, я уже видел такое. — На самом деле не видел, но догадаться было легко: «Джи-эл-эс» принадлежит холдингу, которым в свою очередь владеет семья Бронсонов. Легко догадаться, почему помощь, посланная Большим Сенатом, всегда оканчивается выгодным для «Джи-эл-эс» контрактом.

— У нас очень хорошие спортивные команды и рысаки, — с горечью говорил Баннерс. — Соседнее здание — это дворец президента. Его архитектура весьма функциональна.

Дворец появился перед ними, приземистый и массивный; он скорее походил на крепость, чем на столичное здание.

По мере приближения ко дворцу город становился все населенней. Здесь преобладали дома из камня и пористого бетона, а не из дерева. Но редко выше трех этажей, и поэтому Рефьюдж далеко растянулся вдоль берега. За комплексом стадиона и дворца людей стало гораздо больше. Баннерс внимательно вел машину по широким улицам, но, казалось, нервничал меньше, чем в районе порта.

Рефьюдж — город контрастов. Здесь улицы прямые и широкие, и явно существует хорошая система канализации, но все первые этажи заняты магазинами, а тротуары загромождены киосками и лотками. Мимо киосков и магазинов движутся толпы пешеходов.

Однако ни транспорта, ни подвижных пешеходных транспортеров по-прежнему не было. Часто встречались поилки и коновязи, наряду с фонарными столбами и водонапорными башнями. Немногие приметы существования технологии резко контрастировали с общей примитивной атмосферой города.

На перекрестке они увидели отряд людей в форме. Фалькенберг внимательно разглядывал их, потом посмотрел на Баннерса.

— Ваши солдаты?

— Нет, сэр. Это мундир людей Гленна Фостера. Официально они считаются резервом президентской гвардии, но на самом деле это домашнее войско. — Баннерс горько рассмеялся. — Звучит, как цитата из какой-нибудь исторической книги, верно? Мы почти вернулись к феодализму, полковник Фалькенберг. Любой богатый человек содержит телохранителей. Людям приходится это делать. Преступные группы так сильны, что полиция и не пытается задержать того, кто находится под их охраной, да и судья ни за что не вынесет приговор задержанным.

— И эти частные телохранители, вероятно, сами становятся бандами.

Баннерс пристально посмотрел на него.

— Да, сэр. Вы видели такое раньше?

— Да. Приходилось. — Баннерс не мог разгадать выражение лица Фалькенберга.

Под приветственные клики солдат в синих мундирах они въехали в президентский дворец. Фалькенберг отметил начищенное оружие и хорошую выправку президентских гвардейцев. «Здесь дежурят хорошо подготовленные люди, но отряд невелик, — подумал Фалькенберг. — Так ли они хороши в бою, как в карауле?» Это все были местные граждане, преданные Хедли; они совсем не похожи на морских пехотинцев Совладения, к которым он привык.

Его провели через множество помещений каменной крепости. В каждой комнате — некоторые из них представляли собой караульные помещения — были тяжелые металлические двери. Фалькенберг не замечал никаких признаков деятельности правительства, пока не прошли через внешние постройки дворца и не оказались в открытом дворе. Оттуда путь лежал во внутреннее здание.

Здесь множество людей развивало бурную деятельность. По коридорам бегали чиновники, за столами в кабинетах сидели девушки в платьях из кисеи, которые на Земле уже несколько лет как вышли из моды. Большинство укладывало содержимое столов в ящики, а другие люди уносили эти ящики в коридор. Некоторые кабинеты пустовали, столы покрывал тонкий слой пыли, а под них были затолканы пластиковые коробки для перевозки документов.

Перед кабинетом президента были две приемные. Президент Будро оказался высоким худым человеком с тонкими рыжими усами и быстрыми жестами. Когда их привели в чрезмерно разукрашенный кабинет, президент поднял голову от стопки бумаг, но взгляд его не сразу сосредоточился на посетителях. На лице его было выражение тревоги и сосредоточенности.

— Полковник Джон Кристиан Фалькенберг, сэр, — сказал лейтенант Баннерс. — И главный старшина Кальвин.

Будро не встал.

— Рад видеть вас, Фалькенберг. — Выражение его лица говорило совсем о другом: на посетителей он смотрел с легким отвращением. Знаком он попросил Баннерса выйти. Когда дверь закрылась, президент спросил: — Сколько людей вы привели с собой?

— Десять, господин президент. Сколько можно было взять на борт, не вызывая подозрений. Нам и так повезло. Большой Сенат прислал специального инспектора, чтобы проверять на посадке, не нарушаются ли антинаемнические законы. Если бы мы не подкупили портового чиновника и тот не отвлек бы инспектора, мы бы вообще сюда не попали. Мы с Кальвином угодили бы на Танит в качестве недобровольных колонистов.

— Понятно. — Судя по выражению лица президента, тот не удивился. Джон подумал, что Будро был бы доволен, если бы инспектор их застукал. Президент нервно побарабанил пальцами по столу. — Возможно, этого хватит. Я знаю, что корабль, на котором вы прилетели, привез морских пехотинцев, согласившихся поселиться на Хедли. Они могут стать ядром отличной полиции. Хорошие солдаты?