– Толян, жми назад, давай, давай! – орал Половцев, помогая Ринату, сидевшему справа от водителя, перебраться назад. А Толя уже был мертв. Боевики не оставили ему шансов.

– Черт, меня задели!

– Звони нашим! Нашим звони!

В общей суматохе было непонятно, кто и кому это кричал…

Нападавшие открыли водительскую дверь и разблокировали все остальные.

Двери внедорожника распахнулись практически одновременно – к этому моменту российский джип был окружен со всех сторон. С начала нападения прошло не более десяти секунд.

– Мы российские дипломаты! Не стреляйте! – кричал Половцев. Это единственное, что он успел выучить по-арабски. Те же самые слова выкрикивали, показывая пустые руки, трое его коллег, выволакиваемых бандитами из салона.

Всех четверых грубо бросили на пыльную дорогу прямо перед их машиной. Три боевика с автоматами встали над ними, держа пальцы на спусковых крючках. Один из россиян, Рустам Агиуллин, попытался поднять голову и обратиться к напавшим на их языке, но его жестко прервали, поставив на затылок ботинок и прижав его лицом к дороге. Двое бандитов сразу же полезли в салон, выпихнув с сиденья труп водителя. Тело Анатолия упало совсем рядом с Половцевым, забрызгав его кровью.

Копавшиеся в салоне бандиты то и дело выкрикивали что-то на своем языке. Виктор лежал на дороге под прицелом автомата, вдыхая противную дорожную пыль и пытался успокоиться и сосредоточиться. Получалось плохо. Рядом лежало тело Титова, единственный уцелевший глаз которого, застрявший в глубине кровавого месива, не моргая глядел куда-то за спину Виктору. Остальные черты лица не угадывались вовсе… Половцев лежал и думал, что же теперь он скажет в посольстве… Мысль о том, что он уже ничего не скажет в посольстве, противно зудела в голове, взламывая сознание, как яичную скорлупу… Мысль о смерти холодной слизью залила все его нутро. Где же эти американцы, когда они так нужны, мать их… Где их броня и пулеметы?

Бандиты заорали на лежавших сотрудников российского посольства, махая автоматами, – мол, вставайте! Первым поднялся Рустам и снова хотел что-то сказать, но его оборвали ударом ноги в грудь. Рустам охнул и остался стоять на коленях, натужно кашляя и держась руками за ребра.

– Сломали, суки, ребро…

Всех пленников поставили на колени. Из микроавтобуса вылез средних лет мужчина в полувоенной одежде. На поясе пистолет в открытой кобуре, с торчащей наружу массивной рукоятью. Он подошел к пленникам и остановился напротив. Солнце светило прямо из-за его спины, поэтому лица было практически не разобрать. Было очевидно, что это – главный.

– Кто вы такие?

– Мы – сотрудники российского посольства, обладающие дипломатическим иммунитетом, – кривясь от боли, сказал по-арабски Рустам. – Ваши действия незаконны! Мы требуем…

– Заткни пасть, поганый пес… – громко произнес командир боевиков. – Вы не посланники, вы – шпионы! Подлые убийцы, помогающие Америке. Вы враги моего народа, приехавшие нас убивать… Но мы отомстим всем вам за это унижение!

Половцев не знал арабского, но в данном случае этого и не требовалось. Однако ненависть, с которой все это было сказано, показались Виктору наигранной, дежурной, будто главарь работал на публику. Ага, так и есть… Сбоку появился молодой парень, державший в руках маленькую видеокамеру. Значит, их берут в заложники и остается шанс…

В этот момент один из бандитов, обыскивавших салон автомобиля, протянул своему командиру папку с документами и что-то тихо сказал.

Рустам, услышав комментарий, вздрогнул и посмотрел на Половцева.

– Что он сказал? – тихо спросил Виктор.

– Что-то типа «это может быть важным».

– А, ну да, точно… – Половцев узнал свою папку, – так оно и есть. Нам конец…

Иллюзий больше не осталось. Эта мысль гильотиной рухнула вниз. Главарь бегло просмотрел бумаги, вытащенные из папки, после чего еще с минуту внимательно рассматривал стоявших на коленях пленников. Что-то изменилось в его лице. Неожиданно он заговорил на ломанном русском.

– Русские… Я хотел просить за ваши мерзкие головы большой выкуп… Но Аллах велик и милостив… И он преподнес нам сегодня прекрасный дар, а вам – освобождение… Вы мне не нужны.

– Что он говорит? – смысл слов не доходил до Половцева.

– Говорит, что нас освободят… – прошептал Рустам.

– Херня какая-то…

– Я прощаю вам все то зло, которое вы и американские шакалы принесли моей стране. Убейте их всех.

Последние слова были сказаны по-арабски.

Услышав последние слова главаря, Рустам дернулся, было, в его сторону, но не успел. Пули пробили его навылет, оставляя глубокие вмятины и красные кляксы на выпуклом крыле машины… Семь или восемь тяжелых пуль воткнулись в грудь и живот Виктора и, практически не встретив никакого сопротивления, вышли из спины, вытягивая за собой сгустки крови и оставляя глубокие раны, перебитые ребра, рваные легкие, лопнувшее сердце.

Последнее, что увидел в своей жизни Виктор Половцев, – это лицо главаря. Равнодушные глаза. Широкие скулы. И глубокий вертикальный шрам, поднимавшийся по левой стороне лица от нижней губы до самого виска…

В субботу выспаться не дали. И ведь кто разбудил! Меньше всего такой подлянки ожидаешь от Министерства обороны России. Но именно оно, в лице капитана с суровым лицом и приданного ему для уверенности в собственных силах милицейского сержанта, позвонило в дверь в половине восьмого утра! Подняли, блин, по тревоге… Застава, в ружье… Павел натянул тренировочные и, поеживаясь от прохлады, пошлепал босыми ногами по коридору.