Михаил Земляной, 31 год, журналист. Можно смело сказать: сегодня мы живем в эпоху системы «LЁD». Вчера мы еще жили в эпоху кино. Момент, когда я стоял в круге и вдруг стал исчезать, и засиял свет

Анастасия Смирнова, 53 года, химик-органик, профессор. «Феномен Тунгусского льда» (ФТЛ) заинтересовал меня сразу, как и многих ученых. Потрясала воображение принципиально новая кристаллическая решетка космической ледяной глыбы, упавшей сто лет назад в Сибири. Этот сложный многогранник мы всем отделом изготовили из картона, раскрасили под цвет льда и подвесили к люстре. Он висел над нашими головами, кружился, сверкал гранями, обещая научную революцию. И она пришла. Открытие Самсонова, Эндквиста и Камеямы – это не просто Нобелевская премия и международное признание. Открытие SEK-вибраций – это мост в будущее новых биотехнологий. Система «LЁD» – первая ласточка. Это всего лишь пробный шар, пущенный человеческим гением. Я не удивилась, что попала в число двухсот тридцати счастливцев. Получив систему, мы всем отделом каждый день испытывали ее. Но я была первой. И могу честно сказать: потрясающе! Сначала были слезы и чрезвычайно острые детские воспоминания, потом опустошение, покой и – полет! И какой полет! Это что-то сродни коллективному оргазму, я почувствовала, что свет

Николай Барыбин, священник. Воистину, мир наш катится в пасть дьявола. Так называемая система «LЁD» – еще одно адское изобретение, ускоряющее падение современной урбанистической цивилизации. Получив этот «данайский дар» от фирмы «LЁD», я хотел вначале просто отказаться, так как православное сердце мое шепнуло мне: «Этот «LЁD» – от лукавого». Но как пастырь я должен знать врага в лицо. И я честно попробовал эту систему на себе. Вначале я испытал жуткий страх, перешедший в скорбь. Но о чем же я скорбел? Стыдно сказать – о сломанном велосипеде. Это произошло, когда мне было десять лет. Случай этот совершенно ушел из моей памяти, но система «LЁD» болезненно напомнила мне об этом. Потом началось абсолютное блудодейство: я увидел себя обнаженным в огромном круге «избранных», стоящих над миром и ожидающих чуда. Но ожидали они не милость Господа, не покаяния, не прощения грехов, не наступления Царства Божия. Они жаждали просто превратиться в потоки света

Казбек Ачекоев, 82 года, пенсионер. Когда была Советская власть и наша республика была частью СССР, в нашем райцентре был кинотеатр. Я проработал почти 34 года киномехаником. Крутил кино для народа. И сам очень уважал кино. Театр я вот совсем не понимал и не понимаю, – зачем это? А кино очень уважал. Мои любимые фильмы были – не перечесть! Много. Но самые любимые – настоящие кинокомедии. И любимые комедийные киноактеры – Чарли Чаплин, мистер Питкин, Луи Дефюнес, Фернандель, Юрий Никулин, Георгий Вицин, Женя Моргунов, Джигарханян, Этуш и Аркадий Райкин. Это все наша золотая обойма. Но когда СССР умер, республика получила независимость, с кино стало хуже. Новых фильмов почти не было. А потом началась война. Вообще было не до кино. И мы с женой и сыновьями ушли в горы к родственникам. Жили там 6 лет и 8 месяцев. Но мой сын Ризван все равно погиб. А мой внук Шамиль исчез. Когда вернулись в райцентр, там все разрушено. А в кинотеатре был госпиталь. Но жизнь налаживалась. Появилось электричество. Стали порядок наводить. И мой внук Бислан мне вдруг сказал, что я выиграл через газету новую приставку. Он вписал нас всех в анкету и послал в редакцию. И через полгода пришел ответ: Казбек Ачекоев. И через фирму нам привезли прямо на дом приставку. Мы все на нее смотрели. И я говорю – а что она делает? А Бислан говорит – это новое чудо техники. Во-первых: она покажет кино прямо в глаза. Во-вторых: она делает очень приятное. Я говорю – вот ты и испробуй на себе. А Бислан ответил – дедушка, ты выиграл, ты должен первый и испробовать. Я говорю – я плохо вижу, у меня дальнозоркость. Он прочитал инструкцию, говорит – твоя дальнозоркость в пределах. Все будет хорошо. Я говорю – нет, я стар для этих экспериментов. Сыновья меня стали уговаривать. Я отказываюсь. Тогда пришел сосед наш, Умар и сказал: Казбек, ты всю жизнь крутил нам кино, давай смотри теперь сам. Ну и я согласился. Посадили меня на стул, сняли рубашку, надели на грудь такую штуку, в нее вставили лед, как патрон в ружье. А на голову надели шлем. И все включили в сеть. И этот лед стал меня как бы расстреливать в грудь. А в шлеме ничего не показывали. Я спрашиваю: Бислан, здесь ничего не крутят. А он: дедушка, потерпи. Н у, я стал сидеть молча. Лед этот стреляет в меня и стреляет. Я сижу. Делать нечего – стал думать про кино, вспоминать. Как крутил, какие фильмы, разные фрагменты. А потом почему-то вспомнил Великую Отечественную войну. Мы были новобранцы, попали сначала под Харьков, а потом под Вязьму. Это было в сентябре 1941-го. Немцы две наши пехотные дивизии наголову разбили, и мы стали отступать. И от нашего полка осталось почти 200 человек. И мы, как рассвело, стали выходить из окружения через болото. И попали под их пулеметы. Немцы нас там ждали. И на моих глазах поубивало всех вокруг, кто шел. Просто выкосило, как косой. И мне пуля расщепила приклад винтовки. И я упал в болото. И те, кто живы остались, тоже попадали в болото. И лежали в нем. А немцы смотрели – кто пошевелится. И сразу добивали. Там было три пулемета. И они стреляли очень точно и короткими очередями – только по пять пуль – так! так! так! так! так! И не больше. Потом подождут, и опять – так! так! так! так! так! Некоторые наши стали потихоньку ползти по болоту, но немцы сразу их поубивали. Потому что все видели в бинокли. И все вокруг меня погибли. А двое плакали, раненые. И я понял, что я должен притвориться мертвым и до ночи так пролежать. А потом выползти. А это было самое утро, часов шесть. И я закрыл глаза. И лежал. А немцы стреляли в тех, кто шевелился. Всех перебили. А я лежал и даже не дышал. У меня лицо было наполовину в жиже болотной, а левая часть наруже. И я так чуть-чуть воздух в себя сосал носом и в жижу его ртом потихоньку выпускал. Немцы затихли. А потом опять – тук! тук! тук! тук! тук! А я все лежу. И солнце потом стало припекать. Там где-то бой идет. Кто-то опять через эти болота рвется, а тут их косят и косят с пулеметов. Ну и как-то мне совсем страшно стало. Мне ведь тогда и девятнадцати не было. Лежу, а вокруг одни мертвецы. И вдруг мне на руку из воды выбралась лягушка. Совсем рядом с моим лицом. И я вижу – у нее лапка одна оторвана. Видимо, пуля оторвала. И она сидит на моем кулаке, дышит и смотрит на меня. А я на нее смотрю. И мне так жалко стало нас с лягушкой, что слезы потекли из глаз. И я начал плакать. Да так, как никогда не плакал. Все сильней и сильней. А потом вдруг – хоп! И я вдруг где-то стою голый, совсем голый, меня держат за руки, и так приятно, и свободно как-то, и мы все поем, а потом начинает все течь как-то, и все будто, и ничего, и только свет

Виктор Евсеев, 44 года, мясник. Я раньше слышал, что изготовили такой искусственный лед, который, когда им в грудь стучат, возбуждает разные сердечные центры. А тут раз – получил этот комплекс бесплатно, потому что они проводили рекламную кампанию. И попробовал. В общем, это интересно. Хотя довольно долго все тянется. Там в конце такой кайф хороший, все мы стоим в круге и вдруг – раз! и пропадаем в свете

Лия Мамонова, 22 года, продавщица. Это вообще что-то такое… не знаю, как и сказать. Сначала все темным-темно, тишина гробовая, только ударник этот лупит в грудь, как отбойный молоток. И сразу так какая-то жалость на душе, засосало так по-грустному. И сразу в голову разные жалкие мысли полезли, типа – все в облом, люди – говно, жить тяжело, и все такое. А после я увидела роддом, а там лежит целая палата младенцев, брошенных матерями. И будто я ночью вошла туда и стою. А они все спят. И мне так стало их жалко, что я просто заревела в три ручья. Круто реву и реву, не могу остановиться. Ножки и ручки их крохотные вижу – и реву. И так изревелась, что на пол рухнула и отрубилась – все! сил нет. И прямо потеряла там сознание от бессилия или просто заснула. А очнулась – остров такой необитаемый, а на нем мы стоим, и нас двадцать три тысячи человек. И все голые. Но мы не трахаемся, а стоим и ждем. И вдруг Бог прямо с неба сошел и взял нас. Этот свет

Анатолий ОМО, 27 лет, WEB-дизайнер. Реальная культовая штука. Новое. Принципиально. Никакая это не оздоровительная система, а типичный симулятор нового поколения. Который нам впаривает фирма «LЁD» со страшной силой. Классный движок, отпадная картинка. Охуительный квест. Эффект присутствия полный. Плюс сам «ЛЁД», о суперкачествах которого так долго терли СМИ. Лед этот делает 50 % погоды. Вставляет так, что хочется еще. И сразу. Но трезвым умом понимаешь – это начало нового огромадного материка. Пока плыли, поигрывали в наши милые игрушечки: «QUAKE», «MYTH», «SUB COMMAND», «ALIENS VERSUS PREDATOR». Сошли на берег и наступили босой ногой на реальный LЁD. Ауч! Хочется сказать: пиздец, приплыли! Стоим в братском круге и переходим в свет

Аня Шенгелая, 33 года, поэтесса. Это божественно во всех смыслах! Это готовит нас к смерти, к переходу в другие миры. Я давно не испытывала такого восторга, давно так не забывала себя, не отключалась полностью от нашей убогой серой действительности. Наша земная жизнь – это подготовка к смерти, к трансформации, к великим путешествиям. Мы, как куколки, вынуждены дремать в наших земных оболочках, пока Высшие Силы не разбудят нас в гробах и не воскресят. Как сказал Лао Цзы: «Тот, кто не может полюбить смерть, и жизнь не любит». Этот чудесный аппарат учит нас полюбить смерть. И это действительно очень оздоравливает. Потому что истинно здоровые люди – те, кто не боится смерти, кто ждет ее как избавления, кто жаждет пробуждения и начала нового рождения, в других мирах. Мы все в один миг засияли светом

Солнечный луч полз по голому плечу мальчика.

Пластмассовые часы со смеющимся волком громко тикали на тумбочке. Поток воздуха из полуоткрытой форточки колебал полупрозрачную занавеску. Во дворе нехотя лаяла собака.

Мальчик спал, открыв рот. Из-под края одеяла торчала зеленая голова плюшевого динозавра.

Луч скользнул на пухлую щеку мальчика. Высветил краешек носа.

Губы дрогнули, переносица сморщилась. Он чихнул и открыл глаза. Снова закрыл их. Зевнул, потянулся, сдвигая ногами одеяло. Динозавр упал на ковер. Мальчик сел. Почесал вихрастую голову. Позвал:

– Мам!

Никто не отозвался.

Он посмотрел вниз. Динозавр лежал кверху брюхом между тапочкой и водяным ружьем. Мальчик свесил ноги с кровати. Снова зевнул. Встал и зашлепал на кухню.

Там никого не было. На столе лежал апельсин, под ним записка. Приподнявшись на цыпочках, мальчик вытянул записку из-под апельсина. Апельсин покатился по столу. Упал на пол. Покатился по полу.

Шевеля губами и большими пальцами ног, мальчик прочел по слогам:

– Ско-ро бу-ду.

Положил записку на стол. Сел на корточки, огляделся. Апельсин лежал под буфетом.