Но Бьорн упорно стоял на своем.

Любые рассуждения о Братстве Света он отметал сразу, не давая Ольге даже закончить свою мысль.

– Ольга, я с детства верил только в то, что подчиняется законам физики. Свет – это направленный поток фотонов. Написать формулу?

Ольга уставала от споров с ним. Ей казалось, что она натыкается на стену, которую ничем невозможно сдвинуть хотя бы на сантиметр.

– Меня учили верить только в то, что можно потрогать или осмыслить логически. То, что я не понимаю, – для меня не существует! – говорил он.

Его родители были убежденными атеистами, левонастроенной шведской научной элитой. В бурном 68-м отец примкнул к шведским маоистам, ходил в университет на лекции в желтой повязке с иероглифом «самокритика» и красной книжечкой Великого Кормчего.

Покойные родители Ольги тоже были атеистами. Они тоже учили Ольгу верить в то, что можно понять и потрогать.

– То, что не участвует в процессе товарообмена, просто не существует, – любил повторял профессор, читающий Ольге в университете курс макроэкономики.

Ольга никогда не верила ни в Бога, ни во что-то сверхъестественное. Но как еврейка она верила в судьбу. Хотя и с судьбой было не так все просто.

– Судьба ведет по-своему, – говорила мать. – Надо чувствовать свою судьбу, верить в нее, не спугнуть ее.

Отец тоже что-то бормотал по поводу «силы рока». Но в целом вопрос оставался темным.

«Те миллионы евреев, что погибли в концлагерях, тоже верили в судьбу, верили в Бога, – думала Ольга. – Ну и что? Судьба отвернулась от них, Бог не помог. Значит, надо верить только в свои силы и надеяться только на себя».

Теперь же, став жертвой непонятного Братства, потеряв родителей и оказавшись в зловещем бункере, Ольга потеряла веру в себя. За два последних месяца она поняла: есть что-то, что больше ее, сильнее ее воли.

Но – что? Судьба?

Бьорн не помог Ольге ответить на этот вопрос.

Старик Вольф с полуулыбкой говорил страшные вещи, в которые не хотелось верить. От спокойных рассуждений Вольфа веяло неизбежной смертью и небытием. Ольга пыталась обсуждать все это с другими обитателями бункера. Лиз, иногда дарящая Ольге ласки по ночам, была уверена, что люди, похитившие ее и нанесшие ей увечье ледяным молотом, и люди, держащие ее теперь в бункере, не связаны друг с другом. Просто пресловутый Майкл Лэрд, заманивший всех сюда, в Гуанчжоу, использовал информацию из полицейских источников и организовал сайт для пострадавших от неведомой секты, чтобы продать их всех в рабство.

– Но кому понадобились ремешки из шкур мертвых собак? – возражала Ольга.

– Рыбка, в сегодняшнем мире все продается, – отвечала Лиз. – Уверена, китайцы используют эти ремешки в медицинских целях. И продают задорого состоятельным европейцам.

– Но почему нельзя открыто обдирать дохлятину? В Китае уйма дешевой рабочей силы! Похищать иностранцев, чтобы потом содержать, кормить, прятать – и заставлять их обдирать собак! Бред! – негодовала Ольга.

– Ольга, очень может быть, что эти собаки – не совсем простые… – многозначительно говорила Лиз.

– Они что – говорящие? – язвила Ольга.

– Многие из наших уверены, что собаки чем-то заражены. Или облучены.

– Лиз, некоторые люди здесь сидят более года. Почему они ничем не заболели?

– Может, у нас у всех уже лейкемия. Вот у двух румынок потемнели зубы. У многих проблемы с менструацией, с пищеварением… Мужчины потихоньку сходят с ума…

– Это все от изоляции! От нехватки витаминов! У лейкемии вполне определенные симптомы.

– Эти собаки не простые, поверь, – настаивала Лиз.

Ольга чувствовала, что Лиз утягивает ее в свой бред. Но другие «друзья дохлых сук» были не лучше. В своих мнениях по поводу происходящего они разделились на три группы. Первые утверждали, что все это – безумие мощной корпорации, в поисках власти над людьми пытающейся объединить древние культы с новейшими технологиями, вторые – что это каким-то образом связано с запрещенными опытами по клонированию людей, и третьи – что на обитателях бункера испытывают новое психотронное оружие. Особняком стояли русские, как всегда, «абсолютно точно знающие все».

– Это просто у кого-то из олигархов поехала крыша, – говорил Ольге грубоватый Петр. – Насмотрелся кино, начитался хуйни. В мире достаточно отморозков; включи MTV – каких там только уродов не показывают! Но отморозков с деньгами не так уж и много: ну, Бен Ладен, а кто еще?! Вот еще один и возник. И я тебе, Оль, руку на отсечение дам – этот отморозок наш, русский! Сто пудов! Он оттягивается в свой кайф! И все! И никаких тут тайн нет! А может – группа отморозков!

– Обнюхались гады, вот и тащатся… – вторил ему Леша.