— Тогда, получается, я не совсем участник игры, — отметил я. — Я буду скорее промежуточным звеном между игроком и участником.

— Можно и так сказать, — согласился демон. — Можно. Твоих сил и знаний у тебя никто не отнимет, Матонви, и задавать те задания, который ты со своими друзьями получал в молодости, тебе задавать не бесполезно. Выбраться из гор или достать какую-нибудь корону для тебя — раз плюнуть, ты с тех пор и не такое проворачивал, старый плут.

— И не такое, — согласился я. — Но что же тогда вы будете мне задавать?

— Скажи, Матонви… — Гортензия изобразила пальцами какой-то сложный жест. — Ты же не боишься темноты? Ты столько времени провел в этих вот самых пещерах, что не должен бы.

— Я вообще мало чего боюсь, — отметил я, но, тем не менее, именно в этот момент мне было не по себе. Что они там задумали?

— Загадки зиккуратов, пирамид… Всяких культовых зданий… Ты понял, Матонви. — Игрок снова подхватил со столика бокал и взмахнул им, как дирижерской палочкой. — Первым твоим заданием будет выбраться. Магия, которой скованы двери монолитов — это тебе не шаманские танцы с бубном. Здесь тебе придется попотеть.

— Так, хорошо… — я подсчитал в уме, какие на Земле есть культовые здания, из которых я еще не выбирался — предварительно проникнув туда. Выходило, что достаточно много, даже если считать, что я ничего важного не забыл. — А потом, как выберусь?

— Это игра, Матонви Друрбин. — Гортензия опять наградила меня ироническим взглядом. — Здесь не принято раскрывать секреты следующего этапа до того, как пройден текущий.

— Хорошо, — я вспомнил, что так и не добился своей цели — не узнал, каким будут следующие хотя бы два-три этапа, предстоящие четверке, и вгляделся в карту-доску. Узоры на ней стали перетекать, когда я начал «листать» ее измерения, пытаясь нащупать путь неутомимой компании. Смотреть сразу через несколько измерений было не слишком просто, и я видел целую мешанину образов — то какие-то замки и холмы, то что-то футуристическое, вроде космодрома, то вообще полную темноту…

— Это ты сейчас свой путь смотришь, Матонви. — прокомментировала Гортензия. — Темнота — это твое заключение. Мы же сказали, ты получишь часть информации. Можно даже прямо сейчас, если ты планируешь что-то подготовить, — на последних словах оба моих собеседника чуть улыбнулись — очевидно, считая, что подготовить что-то более-менее важное я не успею и не сумею.

— Было бы не лишним, — я не спорил. Пускай недооценивают! Сейчас это мне на руку.

— Все ждет тебя на твоем рабочем столе. — Игрок прочертил пальцами в воздухе ломаную спираль — знак перемещения чего-то нематериально. — Найдешь сам. Пожалуй, тебе пора — изучать бумаги.

— И правда, — я поднялся с кресла, которое тут же растворилось в… Нет, не в воздухе — в пространстве. — Есть еще что-то?

Честно говоря, после последних слов Игрока я заволновался за сохранность своего дома (или, как минимум, кабинета). После того, как он что-то перемещает, могут — преднамеренно или даже нет — возникнуть разной степени разрушения, а мне еще нужно многое из его (кабинета) содержимого. Желательно — целым, незакопченным и на своем законом месте.

— Пожалуй, что нет. — Игрок поиграл пальцами. — Свой отправной пункт выберешь тоже там.

— В таком случае — готов покинуть ваше общество. Не скажу, что был рад вас видеть, но вы хотя бы не даете мне заскучать, — своеобразно попрощался я. Все, что мне было нужно, я узнал (или узнаю), можно и похамить напоследок. Оба Высших это заслужили.

— Я рад, что ты позитивно оцениваешь мою деятельность. Привет жене, Матонви! — Игрок подмигнул мне, и я, коснувшись старым ключом стеклянного шарика в моем кармане, вернулся обратно на Землю. В родное и естественное измерение.

Карман моего пиджака моментально намок. Ну да, подобные стеклянные безделушки слишком уж хрупки, их хватает на один раз. Нужно будет купить десятка два новых, подумалось мне, прежде чем контуры родного дома стали четкими и твердыми.

Опасения мои по поводу кабинета не были такими уж напрасными — от письменного стола шел дым, и я, подбежав, еле успел подхватить лежащие на нем бумаги, глядя, чем бы залить огонь. Но огня не было. Дымилось просто пустое место, рядом же лежала средних размеров бумажная папка, подписанная одним простым словом: «Игра».

Парой движений я убрал последствия дымления, вернул бумаги на место, и только после этого сел в кресло и развязал папку. Стопка бумажных листов выпала мне на колени. Я взял верхний лист и принялся читать.