Все три стюардессы, еще мгновение назад занятые исключительно Иваном, бросаются в сторону кабины. А сам он, бухнувшись в кресло, поворачивается ко мне и удивленно спрашивает:

– Чо за фигня?

Хоть убейте, не припомню, кто поет эту песню, но строчки совершенно неожиданно возникают в голове. В тему, правда?

Первые пять минут в самолете стоят ор, визг и причитания. Бледные стюардессы мечутся по салонам, увещевая пассажиров оставаться на своих местах. Командир корабля, сохраняющий спартанское спокойствие, сообщает, что команда предпринимает все возможное для нормальной посадки самолета в аэропорту Пулково-1. После его объявления паника заметно усиливается.

Кроваво-красный апокалипсис в моем иллюминаторе сменяется черным. Расплющив нос о стекло, я вижу, как из двигателя валит темный тягучий дым. Крылья нашего «Титаника» заметно вибрируют в предрассветной мгле.

Я ничего не понимаю. Потому что я неприлично пьяна, и в некоторые моменты кажется, что меня просто окончательно накрыло после алкоголя.

– У тебя нет водички? – спрашиваю я Ивана. Во рту просто пустыня!

– Какой водички? Самолет горит! – кричит он мне. Лицо его двоится, расплывается, идет волнами, как экран телевизора с дурно настроенной антенной.

– Заодно и потушим, – отвечаю я.

– Самолет горит, слышишь? – трясет меня Иван. – Очнись! Мы сейчас сдохнем прямо в воздухе!

– Не кричи! Какой ты громкий! – морщусь я.

Над головой истошно мигают какие-то лампочки. Почему у всех вокруг истерика?

– Сейчас они все исправят, – говорю я Ивану. – И вообще, я же с тобой!

– Да, но тут мы уже в окно не выпрыгнем и в «скорую помощь» не позвоним! – говорит тот, схватившись за голову.

Зачем нам «скорая помощь»? Сейчас появится небесное полчище и дотянет нас до посадочной полосы на своих крыльях. Я тут ради интереса недавно читала статистику авиа-происшествий за год: сесть на одном двигателе опытному пилоту – что два пальца обоссать! Так что я вообще не волнуюсь. Меня просто тошнит, да и все. Черт, есть у кого-нибудь бутылка с водой?

Блондинка, обнявшись с дочерью, видимо, молится. Или медитирует. Глаза ее закрыты, прическа растрепана, лицо бледно, несмотря на толстый слой автозагара. Думаю, она сейчас обещает кому-то наверху уйти в монастырь, если все закончится благополучно.

Интересно, небесная канцелярия принимает авральные молитвы закоренелых грешников?

Мужики позади блондинки, тоже бледные, как загрунтованные холсты, держатся более мужественно. Они вцепились в подлокотники и одновременно пытаются куда-то дозвониться. Один из этой компании, сидящий с краю, изредка выдает витиеватые проклятия.

Пассажир, что до недавнего времени мирно спал сзади, оглядывает все это сумасшествие удивленными глазами и повторяет, обращаясь неизвестно к кому:

– Qu'est arriv'e? Qu'est arriv'e?

Лягушатник хренов! И чего тебя понесло в Россию-матушку? Экстрима в Европе не хватает?

Иван рядом со мной, вцепившись себе в волосы и слегка покачиваясь туда-сюда, смотрит пустыми глазами в спинку переднего кресла.

Сзади в наш салон врывается мокрый от пота пожилой мужчина.

– Там женщине плохо! Помогите!

Еще через секунду сзади вламываются двое парней, на руках у которых – женщина лет шестидесяти с закатившимися глазами. Они опускают ее расслабленное тело на пол между креслами и растерянно застывают рядом.

– Это, наверное, сердечный приступ! Она не дышит! Сделайте что-нибудь! – обращаясь ко всем сразу, кричит мужчина.

– Я не знаю… У меня не получится! – в ужасе шепчет одна из стюардесс.

Иван, словно очнувшись, встает с кресла и опускается на колени перед бесчувственной женщиной.

– Я умею! – говорит он громко. – Непрямой массаж сердца. А вы ее муж?

– Да! – кивает пожилой мужчина. – Помогите, пожалуйста! – он почти плачет.

– Расстегните на ней блузку… и… вы умеете делать искусственное дыхание?

Мужчина рассеянно кивает и, тоже встав на колени со стороны головы, трясущимися пальцами начинает расстегивать на жене шерстяную кофту. Парни, которые внесли женщину в салон, уходят обратно за занавеску. Наша Оля стоит, приложив ладони к щекам, и смотрит расширенными от ужаса глазами, как Иван засучивает рукава.