И Дим Димыч воспользовался ситуацией. Когда требовалось, он мог быть красноречивым. Недаром его называли Сулевей-разбойник. Но в отличие от настоящего Соловья-разбойника, обитавшего в Муромских лесах, и убивавшего свистом, Сулева пользовался красноречием исключительно в мирных, можно сказать животворящих, целях…

Спустя четверть часа, подхватив увесистую дорожную сумку оперной дивы, Сулева уверенно двигался к выходу из здания аэропорта. Навстречу ему торопливо рысил водила:

– Димыч, все, мой «пепелац» готов к старту. Ты не будешь против, я тут нашел халтурку, несколько человечков подбросим до города?

– О чем базар! Конечно, не против. Только я теперь, видишь, не один.

– Нормально, места хватит. В тесноте, да не в обиде!

– Что это такое в «тесноте»? – попыталась было выступить Заболоцкая, но Сулева, считавший ее теперь своей законной добычей, с неожиданной силой повлек певицу за собой. Так муравей тащит на закорках здоровенную гусеницу, радуясь предстоящему пиршеству.

Грязно-серая «Газель» стояла у поребрика. Дим Димыч откатил в сторону дверь, галантно пропуская вперед даму, и тут Елизавета Заболоцкая выяснила наконец, «что это такое в „тесноте“». В тесноте, это означало бок о бок с родным оперным коллективом, который набился в студийный автобус как сельди в бочку!

Заболоцкая вознамерилась ретироваться, но сзади ее подпирал Сулева, заодно убедившийся, что дамочка действительно в теле, и время на нее потрачено не зря. Обеспечив пассию посадочным местом, Дим Димыч захлопнул дверь и с чувством выполненного долга рухнул на свободное место рядом с водителем.

Микроавтобус взял курс на Петербург. Настроение в салоне было приподнятое. За спиной остались напряженные гастроли, перелет и малоприятная процедура таможенного досмотра. Впереди ждал отдых, – и это сплотило даже творческий коллектив, обстановка в котором обычно напоминает банку со скорпионами, сколопендрами и тарантулами.

Сулева это хорошо знал, потому что сам работал в подобном же серпентарии.

Обернувшись, он отыскал глазами Заболоцкую, подмигнул и задушевно предложил творческим работникам:

– Споемте, друзья!

В любое другое время гнусное предложение спеть бесплатно вызвало бы немедленную и решительную отповедь. Но сейчас… И дальше «Газель» резво бежала, подгоняемая хором: «Поезд мчится в чистом поле, в чистом по-о-о-о-ле!»

Водила с восхищением сказал Сулеве:

– Вот дают артисты, чисто Хор Пятницкого!

Сулева в свою очередь поделился с ним воспоминанием детства. Когда отец приходил домой навеселе, мама с пристрастием у него допытывалась: «Что, паразит, опять сто пятьдесят с прицепом и „Хор Пятницкого“»? При этом под «Хором Пятницкого» имелся в виду бутерброд с килькой, каковые только и подавались на закуску в дешевых послевоенных пивных.

В это время у них за спиной сменили пластинку. Труппа готовилась к гастролям по Украине, и в салоне зазвучала ария Евгения Онегина, но в своеобразной языковой интертпретации:

– Паду ли я, дрючком пропертый, чи мимо прошукает вин?

Вместе с артистом пела и душа Дим Димыча Сулевы, считавшего себя запорожским казаком. Но и певец, и внимавший ему Сулева, разнежившиеся в закордонных Палестинах, забыли, что в стране по имени Россия ничему не стоит радоваться и никогда нельзя расслабляться. В подтверждение этому из обогнавшей микроавтобус «девятки» с проблесковым маячком на крыше прозвучала усиленная мегафоном команда:

– «Газель» госномер 326 ку – к обочине!

Пока автобус тормозил, Сулева успел еще сказать, обернувшись в салон:

– Господа, сиречь товарищи! Не будем подводить водилу! Если «гибоны» прискрипаются, то вы все гости телекомпании НТК!

Как выяснилось уже в следующую минуту, Сулева беспокоился зря. «Гибоны» ничего не спрашивали. Выскочив из «девятки» с тонированными стеклами в количестве трех человек, они в мгновение ока повыдергивали певцов с танцорами на обочину и начали их шмонать, подбадривая непонятливых упертыми в бок стволами.

А «первым среди равных» оказался именно Дим Димыч, у которого рванули было сумку с видеокассетами.

Дим Димыч последние сутки не выпускал кофр из рук, и сейчас вцепился в него мертвой хваткой – ведь там была мировая сенсация: цифровая кассета с записью контрразведчика Коряпышева!

– Отпусти, сука! – глухо сквозь плотную маску прозвучал голос. – Ведь примочу за не хер делать!

– Отставить, только без мокрухи! – услышал Дим Димыч голос другого бандита, стоявшего чуть поодаль.