Я задам один вопрос, над которым тебе следует задуматься. Я спрошу тебя: если ты хочешь быть близким с другими – можешь ли ты сказать, что ты близок хотя бы самому себе?

Большинство людей не близки даже с самими собой. Они отдалились от себя. Они не хотят знать себя такими как есть. Они прячут от себя что-то очень важное в себе самих. Они прячут от себя свою боль, свои переживания, свои душевные травмы, свои мечты, свои стремления, свои инстинкты, свои страхи. Они хотят выглядеть прилично. Они боятся осуждения. И при этом они чувствуют, что в них самих скрыто много такого, что может вызвать осуждение других людей. И они думают, что если спрячут поглубже то, что им не нравится в себе, то никто этого не заметит.

Парадокс в том, что свои проблемы спрятать нельзя. Другие все равно их увидят. И не только увидят, но постараются ткнуть в твое самое больное, самое уязвимое место. Так устроены люди. Когда у них есть боль в душе, они не лечат ее, а ищут кого-то, кому тоже больно – чтобы сделать ему еще больнее. И если ты в ответ на это пытаешься закрыться еще больше – то не только не лечишь боль, а лишь углубляешь свои раны. И одновременно пытаешься спрятать, замаскировать их еще лучше, не понимая, что тем самым продолжаешь вредить себе.

Пытаясь прятать свои проблемы, ты, во-первых, усугубляешь их, а во-вторых, вместе с ними прячешь и все лучшее, что есть в тебе. Ты прячешь самого себя. Ты перестаешь быть открытым и искренним. Ты надеваешь маску вместо лица. Но маска – не живая. Маска – это барьер, стена, клетка, разделяющая людей. Между масками не может быть близости. Близость возможна лишь тогда, когда встречаются два лица, а не две маски.

Чтобы сбросить маску, нужно прежде всего смело взглянуть внутрь себя. И нужно принять все, что бы ты там ни увидел. Нужно принять и пережить свою боль вместо того, чтобы прятаться от нее. Да, ты найдешь внутри себя много такого, что осуждается так называемым цивилизованным обществом. Ты найдешь животные инстинкты. Ты найдешь задавленный гнев и агрессию. Ты найдешь то, что покажется тебе злом, твоей темной стороной. Ты найдешь и слабость, и беспомощность, и потерянность, и неуверенность в себе, скрываемую, может быть, за самоуверенной маской. И когда ты найдешь в себе все это, у тебя будет две возможности: либо продолжать все это отрицать, сказав себе, что в тебе нет и не может быть ничего такого, что способно вызвать осуждение, что ты почти совершенство, а о своих несовершенствах и знать ничего не хочешь. Либо ты честно признаешь, что все это наличествует в тебе, потому что такова твоя природа – природа человека, обычного, простого человека, который не может быть совершенством. В первом случае ты будешь продолжать обманывать себя – и отдаляться от себя все больше. Во втором случае у тебя будет шанс узнать себя лучше, а узнав, принять все то, что, может, принимать тебе не хотелось.

Тебе не хотелось это принимать лишь по причине, что тебе внушалось: ты должен быть совершенством. Но посмотри, кто тебе это говорил! Разве эти люди сами были совершенством? Нет, нет и еще раз нет. Но это так трудно – признать, что ты простой, обычный человек! Каждому хочется быть не простым и не обычным. Каждому хочется обладать достоинствами, которых нет у других. Каждому хочется быть совершенством, и чтобы его дети тоже были совершенством! И вот они обманывают сами себя, считая себя совершенствами и требуя от других того же.

Я открою вам тайну: быть простым, обычным человеком, не совершенным, и принявшим свои несовершенства – это и есть самое большое счастье, самое большое блаженство на земле.

Не нужно быть совершенством! И не нужно верить тем, кто обманывает себя, считая себя совершенством. Не нужно верить тем, кто хочет, чтобы ты тоже обманывал себя, натягивая на себя маску совершенства. Ты можешь стать тем, кто больше не соглашается жить обманом. Ты можешь стать тем, кто наконец решил сбросить маску и узнать себя настоящего. Ты можешь принять себя, и тем самым стать близким самому себе. И только тогда ты сможешь стать близким с другим.

Сначала тебе нужно избавиться от всякого самоосуждения, от всякой самокритики. Самокритика – это тоже уловка, чтобы не видеть и не принимать себя. Ты уходишь в самокритику – и тем самым закрываешь заслонку, чтобы так и не увидеть и не узнать себя истинного. Самокритика – это расходование энергии впустую. Самокритика не обладает преображающим, трансформирующим воздействием. Она не выводит тебя из тьмы на свет – а лишь погружает еще больше во тьму.

Попробуй смело, честно взглянуть себе в глаза. Не прячься за спасительную самокритику. Пусть то, что ты увидишь, вызовет у тебя слезы. Слезы, в отличие от самокритики, очистительны. Они трансформируют и преобразуют гнев, ярость, агрессию, неприятие себя в любовь и приятие.

Прими себя с любовью. Не считай себя преступником только за то, что обнаружил в себе нечто, осуждаемое обществом. Они привыкли осуждать себя – только поэтому они осуждают и других. Стань тем, кто не осуждает. Стань тем, кто любит, прощает и принимает.

Когда ты перестанешь осуждать, когда ты признаешься себе в своей боли, в своей слабости, в своем гневе, в своем страхе, когда ты перестанешь все это отрицать, и примешь себя таким, какой ты есть – ты почувствуешь, что стал сильнее. К тебе придет сила, потому что ты обретешь таким образом свою целостность. Ты перестанешь разделять себя на хорошее и плохое, на черное и белое, на то, что приемлемо для общества и что осуждаемо обществом. Теперь нет осуждения – так как ты узнал и принял все в себе, теперь нет разделенности с самим собой, нет тех барьеров, которыми ты отделил себя от себя же. Вместо этого есть целостность, есть подлинная близость с собой.

Ты хочешь быть любимым, нужным, принятым – пойми, ты не станешь таким для других, пока ты не станешь таким для себя.

И тогда ты поймешь, что внутри у тебя нет никакого уродства – ничего такого, что нужно было бы осуждать, что нужно было бы скрывать. Уродством становится только то, что ты не принимаешь в себе, чего ты боишься в себе, что ты подавляешь в себе. Когда нет подавления – нет и уродства. Принятие себя в любви и прощении растворяет и трансформирует все, что было или казалось уродливым, превращая это в чистоту, в детскую невинность, в Божественную красоту.