— Я на тех, кто со мной плечом к плечу, в рукопашной схватке… Рапорта не пишу, — сообщил Тимофей Христофорович. — Нас там никто не знает, так что — можешь сэкономить бумагу.

Коллега посмотрел на Шепелева с большим недоверием и слабенькой надеждой.

Это был поступок. Самое большее, что грозило гостю, как второстепенному участнику заварухи, — прерывание командировки и выговор по прибытии. Кроме того, “стук” на коллег в Учреждении всегда поощрялся и на этом можно было заработать не только прощение за участие, но и хорошие карьерные баллы. А вот за укрывательство и недоносительство можно было моментально вылететь из органов — с таким же “волчьим билетом”, что и коллега-заводила.

— Шутишь?

— Нисколечко. Я слову хозяин. А с тебя — коньяк…Вот такой случай. Пивка попили, хачиками побросались — и разъехались. По службе больше не пересекались…

А два годика назад вызывает Тимофея Христофоровича начальник и, грозно округлив глаза, интересуется — чего ты такого наворотил, сокол мой ясный, что тебя в Кремль просят?

Да ничего особенного… приятель у меня там — пивко вместе пили. Шутка, конечно…

Приехал — точно, приятель! Не забыл неуместно рыцарский для Учреждения поступок коллеги, спустя столько лет вспомнил. И без обиняков предложил войти в команду. Давай, мол, ко мне — и без всяких!

В общем-то предложение было не из тех, от которых, как говорится, не принято отказываться, и перспективы в тот момент выглядели весьма расплывчато. Но шустрый коллега еще тогда, в командировке, чем-то неуловимо понравился Шепелеву, расположил к себе, не производя для этого никаких усилий. Почесал затылок Тимофей Христофорович, глянул пристально в глаза бывшего коллеги да и согласился…

В настоящий момент господин Шепелев возглавлял Комиссию по археологии и историографии при Администрации Президента. С характером прежней деятельности данная специализация не была связана никоим образом — работая подполковником на Старой площади, Тимофей Христофорович занимался в основном идеологическими диверсиями и противоборством с оными.

Тут базовое образование роль сыграло.

Что заканчивал?

Фак ист МГУ. Но это уже давно…

Очень приятно! Ничего, что давно. Вот и займись…

Комиссия, возглавляемая товарищем Шепелевым, состояла из его бывших сослуживцев, имеющих хороший стаж оперативной работы и умеющих держать язык за зубами. Они постоянно шарились по музеям, архивам и заказникам, вечно таскали в свой офис груды пожелтевших бумажек, какие-то черепки, деревянные ступы, всевозможные обломки и вообще занимались такой рутиной, что вызывали дружное сочувствие членов других, более солидных комиссий, коллегий и палат.

Но историография и археология являлись прикрытием и одновременно хорошей базой для основного рода деятельности, ради которого, собственно, и была сформирована данная комиссия.

Тимофей Христофорович со товарищи занимались… поисками сокровищ. Со знанием дела, с неограниченным доступом к архивной информации любого рода, имея в наличии соответствующую экипировку и материально-техническое обеспечение, методично и профессионально искали захоронения, клады, схроны, разнообразные старозаветные “нычки” и так далее.

Хозяин и его ближайшее окружение на полном серьезе считали, что не все богатства России лежат на поверхности и глубоко в недрах в виде природно-сырьевых ресурсов. Имелось мнение, что многие поколения старорежимных богачей, сановников и вельмож большую часть своих материальных ценностей хорошенько припрятали, дабы не достались оные ценности неблагодарным потомкам. И ежели основательно поискать, то непременно обнаружатся такие колоссальные ценностные резервы, что долг Парижскому клубу можно будет отдать как обеденные чаевые в “Три-пятнадцать”! И вся страна моментально заживет счастливо и весело, поголовно дефилируя по улицам городов с откормленными красными рожами не хуже евдокимовской. Вот так вот…

Сказать, что комиссия за год активного функционирования нашла какие-то значительные ценности — значит несколько исказить истинное положение дел.

Несмотря на чрезвычайно интенсивную деятельность и хорошую организацию труда, реально удалось добыть всего четыре клада в пределах Садового кольца, общей стоимостью аж в полтора миллиона рублей (наших сегодняшних рублей, а не того времени, когда клады прятали!).

Для рядового гражданина, конечно, деньжата неплохие, но по масштабам государственным — такая смехотворная сумма, что даже и говорить об этом не стоит. Коллеги из соседних офисов, например, в разговорах оперировали исключительно суммами на порядок выше — за время работы в Администрации Шепелев ни разу не слышал, чтобы в столовой в обеденный перерыв кто-нибудь упомянул о каком-то вшивом миллионе в рублях. Расхожей разговорной единицей были миллиарды и триллионы. Ежели проскальзывал миллион — то непременно в баксах.

Тимофей Христофорович, однако, не унывал, памятуя о том, что: лиха беда — начало, первый блин комом и не сразу Москва строилась. Основным же результатом годового труда комиссии была наработка колоссального информационного массива по специфике производства и обкатка специалистов. Получив доступ во всевозможные архивы и закрытые библиотеки, Шепелев, засучив рукава, сам трудился по двенадцать часов в день и подчиненным не давал продыху.

Теперь сотрудники его комиссии могли с ходу защитить докторскую по некоторым специфическим направлениям историографии или работать консультантами в любом из архивов. В процессе работы с информацией удалось отследить зачатки некой системы в психологии прятальщиков кладов, независимо от эпох и сословной принадлежности, — система эта обещала в скором времени проявиться окончательно и в значительной степени облегчить труд Тимофея Христофоровича и его коллег. Кроме того, в стадии разработки пребывали очень перспективные в плане склонности к сокрытию ценностей исторические фамилии, грозившие в конечном пункте возни с ними дать хороший результат.