Хан с минуту пристально всматривался в благоговейным трепетом наполненные глаза подполковника, словно хотел загипнотизировать, затем с явным облегчением вздохнул и вынес вердикт:

— Ну и прекрасно. — И, продолжая ласково улыбаться, пожал вспотевшую от напряжения ладошку земляка. — Отдай все министру, выпусти людей — и забудь. Не было ничего. Договорились? С остальными, кто присутствовал, министр разберется. А мы тебя не забудем — будем иметь ввиду…

И убыл, кивнув на прощание министру: займись.

— Давай все сюда, — буркнул министр, свистнув помощника, прохлаждавшегося на почтительном удалении в вестибюле. — Кто там эксперт?

— Ворожейкин, — бодро доложил подполковник. — Он в учеты не вносил, я сказал — оперативная разработка…

Министр забрал протоколы и акты, злополучный пакет с “пудрой” тиснул под мышку, нагрузил майора-предателя оружием и, удаляясь на выход, не удержался — слегка покритиковал ретивого подпола:

— Промахнулся ты маленько, земляк. Надо было сразу на посту бабки снять с этих лихачей. Теперь уже все — так выпускай…

Проводив посетителей, Валера Эрдниевич растерянно потоптался у окна, вспомнил — кассета!

Метнулся в комнату отдыха, извлек кассету из деки, оценил — запись вышла минут на двадцать. Приподнял шторку, глянул в окно — министр уже. уехал, майор-предатель топает обратно. Сунул подполковник кассету в карман, решив про себя — потом отдам…

О том, что начальство за проявленную ретивость его невзлюбило, Валера Эрдниевич стал догадываться уже утром. После пересменки выяснилось, что служебную машину вместо угробленной на посту ему не выделили и домой придется добираться своим ходом.

Но всю глубину этой начальственной нелюбви наш бравый борец с ночными нарушителями ощутил спустя минут сорок — когда вышел из маршрутки и неторопливо направился к своему дому по пустынной непроездной улочке пригорода.

“Ву-уу!” — злобно взвыл здоровенный черный джип, чертом выворачиваясь откуда-то сзади и с первой космической скоростью устремляясь к отдежурившему подполу.

Спасибо армейской реакции, не успевшей окончательно ожиреть на спокойной штабной работе, — не подвела, родная!

— Ать! — Валера Эрдниевич за сотую долю секунды успел сообразить, что отскочить в сторону не успевает, и с ходу, как шел, рухнул ничком на дорогу, пребольно ткнувшись личиком в асфальт.

“Щух-ххх!” — джип упругим фантомом просвистел над Валерой Эрдниевичем, задев днищем вставшие дыбом волосы на его макушке, и в мгновение ока исчез за поворотом. Словно бы его и не было вовсе.

У попавшего в опалу штабиста хватило ума не поверить в случайное совпадение, и он быстро принял меры: немного полежал на дороге, пошел домой и экстренно отправил жену с сыном в село — под охрану родственников. А сам, выписав замысловатую загогулину по дворам, прогулялся на Главпочтамт и позвонил в приемную МВД России.

— Если вы не пришлете комиссию немедленно, меня убьют — так он начал свое сообщение. — Тут у нас такое творится…

Надо отдать должное высшим чинам МВД, правильно отреагировавшим на сумбурный звонок из глубинки, — комиссия прилетела послеобеденным рейсом следующего дня и с ходу взялась за дело.

Однако за Валеру Эрдниевича взялись раньше.

После посещения почтамта домой он не пошел, опасаясь, что начальственная нелюбовь одним лишь джипом не ограничится, а отправился ночевать к приятелю. Тут его и повязали: то ли приятель оказался некачественным, то ли те, кто искал, проявили недюжинную смекалку.

Убивать опального подпола не стали — видимо, просекли, что ситуация несколько обострилась и нужно менять тактику. Сутки напролет методично накачивали водкой, мелкими порциями вливая через воронку, затем перетащили в гостиничный номер, подбросили изнасилованную малолетку и в таком вот мерзком виде сдали патрульному наряду. С оформлением всех сопутствующих бумаг, в присутствии многочисленных свидетелей и рвущих на себе волосы, крепко пьяных по случаю горя родителей изнасилованной…

— Я потом справки наводил — вокзальная минетчица со стажем, — горько вздохнул Валера Эрдниевич. — Но это уже потом, когда все утихло, — а в тот момент мне как-то не до того было…

Можете себе представить, в каком омерзительном облике явили комиссии возмутителя спокойствия. Явить-то явили, но к делу приспособить сразу не смогли — еще сутки понадобились, чтобы более-менее вывести товарища из запоя.

— Мы проверили все факты, которые вы изложили по телефону, — брезгливо глядя на опухшего Валеру Эрдниевича, сообщил ему председатель комиссии — дородный полковник с солидным брюшком. — Давайте начистоту. Вы… все выдумали, да?

— Ничего я не выдумал… — едва ворочая распухшим языком, сказал Валера Эрдниевич, с тоской глядя в окно.