По окончании занятий Сергей минут пять гулял на стоянке возле своей машины, сосредоточенно решая глобальный вопрос из серии: «куда пойти обедать». Домой неохота — maman в трауре, настроение испортит. В клубном ресторане сегодня по случаю четверга дрянной суп дня — уха из стерляди, никаких грибов, рыбные же блюда на второе. Можно, конечно, заказать мясо и грибную солянку, но мэтр обязательно стуканет маме — еще один повод для окончательной порчи настроения. В папин клуб «Охотник» по той же причине не стоит — maman почему-то не нравится, когда он бывает там один. «У Максима» на Ленинградском — в принципе можно: демократично, пристойно, но там сейчас битком плебса, придется общаться…

Сергеев водитель Николай уже отобедал: сидел за рулем «Хендая», сосал зубочистку и с известной долей настороженности наблюдал за юным хозяином. Отчего настороженность? Мать запрещала Сергею садиться за руль в городе — вот что. За городом — пожалуйста, сколько угодно. А мальчишка рулил очень прилично, от отца унаследовал страшную любовь к быстрой езде и частенько маменькин запрет нарушал. Теперь Николай был занят примерно тем же, что и Сергей: сосредоточенно соображал, как поступить, если мальчишка опять попросится за руль. Отказать — конфликт, испорченное настроение, мелочные придирки (характером вундеркинд, унаследовавший папину стать, целиком пошел в маму), понукания и так далее. Уступить — хозяйка узнает, живьем сожрет. Вот сиди тут и соображай, как быть…

Тут очень своевременно возник на горизонте обаяшка Ибрагим. Подрулил к выезду со школьной стоянки на своей непритязательной «десятке» белого цвета, приветливо расплылся в улыбке, крикнул через весь двор:

— Падай ко мне — в одно хорошее место еду! Шашлык, люля, зелень, пити, пиво из бочки, два грузина все время анекдоты рассказывают, народу совсем мало! Падай!

Николай и Сергей синхронно вздохнули с облегчением — Ибрагим разом избавил обоих от необходимости решать дилеммы.

— Куда и во сколько подъехать? — поинтересовался Николай, в то время как Сергей чуть ли не вприпрыжку припустил к ингушской машине — любил мальчишка общаться с Ибрагимом, нравился тот ему своей удалой бесшабашностью и какой-то веселой разбойностью. А в детали недавнего происшествия maman, разумеется, сыночка посвятить нужным не сочла — ограждать так ограждать, никаких исключений.

— Никуда не надо — сам привезу, — махнул рукой Ибрагим. — Часа через три будем дома. Езжай в гараж.

— Ну и слава богу, — возрадовался Николай, запуская двигатель и краем глаза наблюдая, как «десятка», приняв на борт строптивого мальчишку, удаляется вниз по улице. — Можно и на Комсомольскую — подхалтурить…

— Заедем на минутку, — сказал Ибрагим минут через пять, сворачивая с шоссе в распахнутые ворота какого-то складского двора. — Маме сюрприз сделаем…

Во дворе негромко рычал «КамАЗ» — фура с архаичной надписью «СовТрансАвто» через борт, задние двери раскрыты, в кузове объемные фанерные ящики, гора стекловаты. Двое здоровенных славян среднего возраста, облаченные в спецовки и обличьем похожие на бывалых грузчиков, завидев «десятку», бросили сигареты, пошли навстречу.

— Выйди на минуту, надо, — попросил Ибрагим и, дождавшись, когда Сергей покинул салон, кивнул «грузчикам»:

— Забирайте.

— Давай руки, братишка, — ласково прогудел один — со шрамом на лбу, вынимая из кармана спецовки наручники. — Будешь хорошо себя вести — не обидим.

— Что-то я не понял, — напрягся Сергей, отступая назад. — Вы чего?

— Они тебя забирают, — сокрушенно развел руками Ибрагим. — Руки — в наручники, ноги скотчем замотают, посадят в ящик и повезут. Там тепло, ты не бойся. Не дергайся — так надо.

— Кому надо? — строптиво подбоченился Сергей.

— Нам надо, — пояснил мужик со шрамом, делая шаг вперед и пытаясь ухватить мальчишку за руку. — Иди сюда, родной, нечего тут…

Шлеп! Сергей поймал руку, продолжая движение «грузчика», ловко вывел его из равновесия и, коротенько развернув в айкидошном пируэте, с размаху припечатал спиной на утрамбованный снег.

— Хххак!!! — утробно выдохнул упавший, на миг теряя сознание. Его напарник не замедлил подключиться к борьбе — подскочив сбоку, мертвой хваткой вцепился в отвороты куртки развитого не по годам школьника, сильной подсечкой пытаясь сбить его с ног. Школьник изловчился пнуть второго коленом в пах, тот охнул, согнулся, выпячивая зад, они неловко закружились на месте, выбирая удобный момент для броска — бить неудобно, руки заняты.

— Цццэхх! — недовольно выразился Ибрагим, приближаясь. — На! — улучив момент, он качнулся вперед и увесисто навернул Сергея кулачищем по затылку.

Мальчишка обмяк, выпустил ударенного в пах и мягким кулем осел на снег.

— Тоже мне, воины ислама! — возбужденно цыкнул сквозь зубы Ибрагим. — Чему вас учат, э? Вяжите — руки, ноги, морду, где рот, нос только оставьте. Да побыстрее — время идет…

…На этот раз встреча происходила у Ирины дома. Тет-а-тет, без свидетелей, в обстановке, которую при других обстоятельствах можно было бы назвать интимной.

Минуло двое суток с того момента, как позвонил Ибрагим и объяснил, что Сергей «в хорошем месте». В хорошем, надежном, укромном… И если Ирина кому-нибудь заикнется о случившемся, неважно — в милицию, друзьям, родителям, — парню будет очень плохо. У нас везде свои люди, повсюду следят, контролируют, сразу все узнаем…

Эти двое суток для Ирины выпали из общепринятой СИ — они растянулись в вечность. Сказать, что в душе матери царил ад, значит прибегнуть к тривиальному штампу. Ад — это где котлы, кипящая смола, орущие грешники, черти, в общем — шумство великое и вселенские муки. Ничего такого у нее в душе не царило: все выгорело дотла, осталась обожженная пустыня, покрытая слоем бурого пепла, вакуумная пустота и непроходящая пульсирующая боль. Сын, сынуля, кровинушка… Господи, за что же это все?!