Сара и Дэнни переглянулись.

— Ты скажешь ей или я? — спросила Дэнни Сару.

Та отвела глаза.

Дэнни повернулась к Луизе.

— Так вот, Луиза, говоря начистоту, — начала она. — Нам с Сарой приходится во многом себе отказывать только потому, что тебе это не по карману. Мы готовы платить за тебя, но ты упрямишься, и с этим нам ничего не поделать. Поэтому сейчас мы собираемся на ужин, а потом двинем в Монако.

— Понятно, — сказала Луиза, пытаясь скрыть глубокую обиду. — Ну что ж, надеюсь, вы хорошо проведете время.

— Спасибо, — откликнулась Дэнни. — Надеемся, ты тоже.

— А не поехать ли тебе с нами? — спросила Сара.

— Нет, благодарю.

— Мы же проторчали как в тюрьме эти проклятые недели, почти ничего не делая, неужели это тебя устраивает? — начала злиться Дэнни.

— Слушай, Дэнни, полегче. Луиза не виновата, что все вышло не так, как мы ожидали. Она пыталась разузнать, куда бы нам пойти и что бы придумать.

— Дэнни, ты же сама ничего такого не хотела, — напомнила ей Луиза, — ты же…

— Да мы же говорим не об этих дурацких экскурсиях на проклятые парфюмерные фабрики в Грасе, — бросила Дэнни, — или в Райнер Палас в Монако. Бог мой, иногда ты такая… такая чудная, — прошипела она, топнув ногой. — Мы же о встречах в кафе, в барах, в ресторанах, о знакомствах.

— А разве я когда-нибудь возражала?

— Нет, но никогда не говорила, что хочешь этого, — парировала Дэнни, — тебе бы только усесться, разложить картишки или выуживать у каких-то идиотов сведения для своей драгоценной пьесы. А уж если на тебя снизошло вдохновение, то от компьютера за уши не оттащишь.

— Может, немного задержитесь и выпьете с Жан-Клодом и Дидье? — спросила Луиза.

Дэнни посмотрела на часы.

— У нас нет времени. Ресторан заказан на восемь, и мы едва успеваем.

Когда они уехали, Луиза взяла ложку, помешала рыбу, налила большой стакан вина и села за стол, кипя от злости. Конечно, торчать здесь без денег невыносимо, а ей еще хуже, чем им, но так грубо обойтись с ней — непростительно.

Дидье почему-то не пришел. Может, Жан-Клод и объяснил причину, но сейчас Луиза не помнила этого. Она слишком много выпила и, как сытая кошка, наслаждалась покоем. Жан-Клод изъяснялся несколько старомодно, с приятным английским акцентом. Когда он улыбался, морщинки вокруг его глаз обозначались резче. Почувствовав друг к другу симпатию и доверие, они быстро разговорились. Узнав, что Жан-Клод был женат, Луиза спросила, сколько у него детей.

— Двое. Сыну двадцать девять и дочери, Лили, двадцать семь. Через месяц она родит. Оба живут в Париже, недалеко от своей матери.

— Вы разошлись с женой из-за Дидье? — спросила Луиза.

— Да. Поэтому и дочь не хочет меня видеть. Сын вынужден встречаться со мной и осведомлять меня о делах нашего бюро. Но он тоже не в восторге от моей любви к мальчику, который моложе него, — объяснил он. — Здесь, конечно, дело не в возрасте, а в том, что Дидье — настоящий мужчина. А вы, прелестная Луиза, как к этому относитесь? Для вас это проблема?

Луиза тихо рассмеялась и коснулась его руки. Такое чувство, как к нему, она могла испытывать к отцу или старшему брату.

— Вовсе нет, — заверила она Жан-Клода. — Меня это не смущает, хотя и могло бы вызвать некоторую неловкость.

— Почему? — настороженно спросил он.

— Потому что я нахожу вас привлекательным.

Взяв ее руку, Жан-Клод проговорил:

— Дидье догадался об этом, а потому и не пришел сюда. Он видел, как уезжали ваши подруги, и сказал, что не хочет портить мне вечер. Я уверял его, что это глупо, но он наотрез отказался. Дидье думает, что я все еще способен заниматься любовью с женщиной. Вы, Луиза, очень красивы, но это уже не по мне. Это вас оскорбляет?

— Нет, вовсе нет, — ответила Луиза.

Они долго молчали, думая о своем. Им было хорошо. Вдруг Луиза рассмеялась.

— Чему вы смеетесь? — полюбопытствовал Жан-Клод.

— Сама не знаю. Может, потому, что чувствую себя сейчас счастливой. Во всяком случае счастливее, чем все последнее время. И как это вам удалось так подействовать на меня? Ведь мы с вами едва знакомы!

— Думаю, все дело в вине, — пошутил он. — А ваш возлюбленный, разве он не давал вам счастья?

— Иногда.

— А вы его очень любили?

— Сначала очень. Но сейчас мне кажется, мы охладели друг к другу раньше, чем порвали отношения. А вы любили свою жену?

— Да, и все еще люблю. Но она никак не поймет, что я люблю и ее и Дидье. Но ее я люблю, конечно, по-другому. Она замечательная женщина, и, надеюсь, она еще найдет свое счастье. А вы? — спросил он, — вы надеетесь на это?

— Не знаю, — вздохнула она. — У меня почему-то никогда не получалось с мужчинами.