Шрифт:
Подлинность не гарантирую, но что-то типа:
Ты, брат, не прячься, не молчи, тебя земля зовет со стоном! Ты слышишь выстрелы в ночи, их гонит смерть со стадиона.Или вот:
Арбитров не тревожьте – напрасные труды. На гаревой дорожке – кровавые следы. Уставший от агоний, приклад – по голове, Лежал на стадионе курчавый человек…Вот такой, примерно, репертуар.
Люди в палатках и на трибунах слушали эту музыку и недвусмысленно ухмылялись. Получался какой-то неуместный гротеск с этаким махровым маскарадно-фестивальным оттенком.
Я спросил у Собакина:
– Музычку отдел обеспечения подбирал?
– Ага. Нравится?
– По-моему, ребята переборщили. Товарищи в вольере могут проникнуться: ага, значит, хлопцы дурачатся, стращают, а на самом деле все это понарошку…
– Ты слишком хорошо думаешь о товарищах в вольере. Они в большинстве своем росли под Аркашу Северного, мугам и рубаи, а эту музыку вообще в первый раз слышат. Кроме того, им сейчас не до музыки, так что они на нее даже внимания не обращают.
– Ну-ну…
– А мне нравится, – сказал Разуваев. – Хорошая музыка – душевная… …Андалузия знала, и Валенсия знала Отчего ж ты, земля, под ногами убийц не стонала?!
– Гы-гы… Класс!
Около четырех часов пополудни был доставлен последний задержанный в рамках операции «Сантьяго».
По моим подсчетам, в вольере было человек триста. Не сказать, чтобы уж «как сельдей в бочке», но тесновато, примерно по квадратному метру на брата, так что вальяжно прогуливаться не получится.
В этническом плане имело место пестрое разнообразие: в частности, я заметил в толпе несколько именитых славянских и азиатских воров и авторитетов, однако численный перевес, безусловно, был на стороне «сэрьозных каффкасских мущщин». Не думаю, что в управлении окопались ярые славянофилы, – просто брали тех, кто наиболее плотно «сидит» в нашей теме, вот и получился такой закономерный результат.
В толпе присутствовало несколько окровавленных буйных дебоширов, которые выкрикивали лозунги охрипшими от ругани голосами, но в целом люди вели себя тихо, сдержанно и настороженно. Народ подобрался бывалый, знающий себе цену и не привыкший попусту бакланить на ровном месте.
Экипидор (напомню – товарищ никогда не сидел в пенитенциарном учреждении) чувствовал себя в своей тарелке: вокруг него кучковалась значительная массовка соплеменников, которые относились к нему с большим уважением – буквально в рот смотрели.
У меня мелькнула мысль: зря его взяли. Изгадит нам, сволочь, всю малину. Люди прекрасно знают, что товарищ абсолютно непотопляемый, с гигантскими связями и авторитетом. Ведет себя агрессивно и нагло, бить его нельзя, так что запросто может настроить публику в вольере в духе массовой «отрицаловки».
Вообще мне интересно: тот, кто придумал водворить Экипидора в загон, он чем руководствовался?! Хотел показать кавказским ворам, что мы все такие из себя крутые – самого ушлого вашего покровителя на шконку опустили?! Ну так ведь еще неизвестно, во что это выльется в конечном итоге, а неприятности мы может огрести уже прямо сейчас, на начальном этапе следственных действий…
В 16.45 подъехал Азаров.
Собрав народ в палатке, оборудованной под столовую, генерал подвел итог первой фазы операции «Сантьяго», поблагодарил за безупречную работу и сказал, что у нас есть примерно пара часов на отдых.
– А что будет через пару часов? – явно подыгрывая шефу, спросил Собакин.
– Через пару часов наше ворье возьмется за ум и в массовом порядке начнет ударно сдавать свой «белый» бизнес. Так что работать придется засучив рукава, без сна и отдыха, буквально – не разгибаясь.
– Что-то ты, Иван Алексееич, слишком хорошего мнения о нашем ворье, – седой омоновский командир (видимо, давний знакомый Азарова) недоверчиво хмыкнул и покачал головой. – Ты что, собираешься их травить каким-то хитрым газом?
– Хитрым? Хе-хе… Я бы их лучше бесхитростным хлорпекрином траванул, если бы дозволили!
– Ага… И чего ты хочешь с ними делать?
– А давай – на ящик водки! – Азаров решительно протянул седому полковнику руку. – Два часа – это край, с запасом. Начнется все гораздо раньше: как только первая тройка сдастся, остальные в очередь встанут, еще и торопить будут.
– А если не будут?
– Значит, водка твоя.
– Думаю, она уже и так моя, – командир омоновцев скрепил рукопожатие. – Хотя… Ради того, чтобы это увидеть, я не то что ящик, квартиру бы отдал. За такое – не жалко.