• купцы Муравкины — 303 кочна капусты, 24 меры картофеля, свеклы, 210 корней петрушки и 10 корней сельдерея;

• М. Ф. Морозова — для платьев сестер 80 аршин черного пастору, 125 аршин декатону и 1 пуд ваты;

• купец Н. Д. Свешников — кожи для 18 пар башмаков;

• Иваново-вознесенский купец Дербенев — 117,5 аршин беленой китайки, 127 аршин бязи;

• торговый дом Голубевых — 25 фунтов очеса;

• Д. Г. Бурылин — 606 аршин миткаля;

• С. И. Сеньков — 2 штуки беленого полотна и 1 пуд льняного очеса;

• В. И. Кнопф — книги для медицинской библиотеки».

И так далее, и тому подобное.

Неудивительно, что здешняя больница Красного Креста считалась образцовой.

Отдельная тема — лечебницы при санаториях (а таковые в российской провинции, естественно, существовали). Самый, пожалуй, известный — Мацеста, замышлявшаяся поначалу как элитарный буржуазный курорт. Слово «Мацеста» в переводе с языка убыхов означает «огненная вода». Дело в том, что здешние грязи и воды оказывают на кожу человека не совсем приятное воздействие — кожа краснеет, начинается зуд. Но таким образом излечиваются многие страшные болезни.

Впервые на свойства здешней «минералки» обратил внимание английский путешественник Д. Белл. Это произошло в 1837 году, но только в 1893 году за этими источниками закрепили, наконец, официальный статус вод целебных. И лишь в 1902 году здесь выстроили первое санаторное здание — с чугунными ваннами, трубами и котлом для подогрева воды.

Правда, местные жители давно уже такие ванны принимали — они их выкапывали в грунте, прямо над источниками.

В 1912 году компания акционеров получила здешние источники в аренду. Нельзя сказать, чтобы доставшиеся им угодья были очень привлекательны. Один из путешественников так описывал Мацесту того времени: «На источнике построены какие-то убогие балаганы из досок, и нет решительно никакого приюта для больных. Простолюдины живут под открытым небом, даже не в палатках, а цыганским табором. На кострах кипятят воду для чая и готовят какое-то кушанье. В одном балагане поставлено несколько ванн. Воздух такой, что пробыть в нем даже несколько минут не каждый сможет, и грязь вопиющая…

А вот еще балаган для общего купания… Купаются все вместе со всякими болезнями. Мужчины купаются в одну часть дня, женщины — в другую. Доктора нет. Иногда бывает студент-медик Всем заведует сторож. Стыд и срам, а не курорт».

Однако же акционеры принялись за дело с бешеной активностью. Они заглядывали далеко-далеко в будущее — срок аренды составлял 75 лет. Общество стало возводить ванные павильоны и гостиницы. Но не прошло десятой части срока, как власть переменилась, и мацестинское дело национализировали в соответствии с декретом «О целебных местностях общегосударственного значения».

Для провинциального врача самым страшным были эпидемии, чаще всего холера. Отсутствие элементарного санитарного образования, санитарной культуры способствовало распространению этого страшного недуга. К примеру, газета «Архангельск» писала: «Уже с первыми пароходами в Архангельске появилось много пришлого люда. Деревня выбрасывает в город лишние рабочие силы, лишние руки. Авось, в городе они найдут себе заработок.

В большинстве это народ здоровый, в расцвете сил. Наряду с этим элементом начинают прибывать в Архангельск разные калеки, Богом убитые люди. Здесь они кормятся все летнее время и кое-что сберегают на зиму. Не пройдет недели-двух, все перекрестки рыночной площади будут облеплены этими убогими; некоторые из них займут наиболее выгодные, в смысле размера доброхотных даяний, места и будут «сидеть» на них в течение всего лета.

С окончанием весенних полевых работ к нам хлынет новая волна пришлого люда. Здесь этот люд, численностью до нескольких тысяч, размещается по частным квартирам, главным образом в слободе 1-й полицейской части города. В одной-двух маленьких комнатках до 30–40 человек Некоторые предприимчивые домовладельцы сдают под квартиры даже сараи без окон и печей. Всякий угол берется с бою.

Если летом в Архангельске появится холера, то в указанных квартирах она найдет себе богатую пищу».

Холера и вправду в тот раз появилась. Но ей дали достойный отпор: «27 сентября начальник губернии, в сопровождении врачебного инспектора, подробно осматривал холерный барак на Быку, состоящий в заведовании доктора А. Хлопинского, причем нашел все в полном порядке и сделал распоряжение о снабжении находящихся в бараке больных теплым бельем… В видах предупреждения заноса холерной эпидемии в Поморье по распоряжению г. начальника губернии организован осмотр пассажиров и команд на всех отходящих из Архангельска морских пароходах и поморских парусных судах. Кроме того, на каждом пароходе Мурманского пароходного общества командируется на весь рейс фельдшер с необходимыми медикаментами и дезинфекционными средствами».

Но, к счастью, подобные полувоенные меры были докторам без надобности. Провинциалы болели нечасто, а если болели, то в основном сами вылечивались. Один из современников писал, к примеру, об уникальном жителе подмосковного Богородска: «Одной из уважаемых личностей города был часовых дел мастер по фамилии Назар, мастерская которого находилась на центральной улице. Особенностью этого человека было то, что он был единственным жителем города, который купался зимой в проруби на Клязьме, где женщины полоскали белье. Одно время он бросил такое купание и почувствовал себя плохо. Врачи посоветовали ему возобновить купания, что он сделал и прожил до глубокой старости».

Иной раз случались странные метаморфозы. В частности, публицист И. Колышко писал о Торжке: «Особенного рода болезней, обусловливаемых местностью города, нет. Двадцать лет назад, по собранным статистическим данным, оказалось, что обращающие на себя болезни — каменная болезнь и рак, появление коих нередко… Но вот произошло что-то странное. Или судьба смиловалась над новоторами, или статисты 60-х годов поусердствовали, или наоборот, нынешние поленились. Рак и каменная болезнь совершенно исчезли. Так, по крайней мере, можно судить из медицинского отчета новоторжскому земскому собранию за 1883 год.