В частности, звонари Успенского собора приговаривали про себя:

После чего вступала колокольня церкви Спаса на Торгу:

Своеобразный диалог складывался между колокольнями Рождественского и Богоявленского монастырей. Первый признавался:

Второй же успокаивал:

Иногда же диалог разыгрывался между колоколами одного монастыря. К примеру, Спасо-Яковлевская Дмитриевская обитель развлекала окружающих такой «беседой»:

Церковь Николы на Подозерье вещала:

Или же:

Непотребствовали звонари церкви Николы на Всполье:

Иной раз использовались детские стишки:

Или:

Самой же, пожалуй, безобидной из попевок было:

Во всяком случае, это не оскорбляло ни общественную нравственность, ни пьяницу архимандрита.

Собор и храмы — колоритные учреждения, но с монастырями не сравнить. Монастырь для города — это и центр духовный, и особенного рода развлечения (излюбленное — сидеть у дороги и смотреть на паломников), и экономическое подспорье — те же паломники должны где-то питаться и снимать жилье, сам монастырь не всегда может их обеспечить инфраструктурой в нужных количествах. Да и почетно это — когда в городе есть монастырь. Или же рядом с городом — часто монастыри располагались все-таки за городской чертой, но совсем рядом, бок о бок. Для монастырской братии соседство с городом тоже являлось преимуществом — по крайней мере в решении всевозможных хозяйственных дел.

Монастыри ставились основательно, под стать кремлям, и смотрелись, соответственно, солидно. Публицист И. Колышко писал: «Борисоглебский монастырь поражает всякого посетителя Торжка еще издали своей грандиозностью. Вблизи он нисколько не теряет. Он занимает площадь гораздо больше 200 саженей в окружности и расположен у самой Тверцы, на насыпи, господствующей над всем городом. Две каменные боковые стены его с галереей и прорезанными в ней амбразурами идут очень красивыми уступами по склону горы. Стена же, обращенная к реке, стоит гораздо ниже противоположной, так что верхний гребень ее приходится почти вровень с насыпью, и тут, на этом гребне, разбита железная беседка, откуда можно любоваться во все стороны. Это место еще выше бульвара, и так как оно на другом берегу, то отсюда представляется возможность одним взором окинуть всю старую часть города, с ее деревянными домиками и кривыми переулочками».

Иными словами, не просто мужская обитель, а своего рода столица Торжка.

Братья Лукомские описывали достопримечательность города Костромы: «Ипатиевский монастырь… окружен высокими стенами: башни-бойницы, башни-дозорные, островерхие, круглые и уступчатые — придают внушительный, даже грозный вид древней обители. Но черные, лохматые кедры, пушистые лиственницы и плакучие березы вносят живописность, а выглядывающие из-за листвы их золотые главы собора вливают торжественную ясность в тот архитектурный пейзаж, который открывается перед глазами обозревателя, когда он вступит на деревянный, барочный, низенький мостик через р. Кострому. Перейдя на другой берег, поднявшись на взгорье — и, миновав одну из самых красивых башен монастыря — круглую, надо войти в ворота, построенные к приезду императрицы Екатерины Великой».

Да и по хозяйственному обустройству монастырь превосходил иной уездный город. Протоиерей отец Иоанн писал в 1911 году о женском Рождество-Богородицком монастыре (город Белгород): «К югу от монастыря через улицу вплоть до реки Везелицы находилось пустопорожнее место… В 1863 году это место было приобретено… для обители. Теперь на этом месте расположен монастырский сад с мелкой сажелкой для рыбы, заведен огород, построен конный двор с домом для заведующей этим двором и для помещения приезжающего монастырского священника, а на юго-запад от конного двора возведены постройки для приема странников, где они получают бесплатно ночлег и горячую пищу… Монастырь принадлежит к числу многолюдных обителей и своими строениями занимает площадь до пяти десятин в два почти целых квартала; сестер в этой обители до 800».