Это не были настоящие похороны. Мы просто молча постояли у свежих могил и пошли назад, в наш подземный дом, вдруг показавшийся нам непривычно пустым… Акина рассказывала, что, когда кто-то из Хозяев умирает, они устраивают целое представление: собираются гости, для них готовится вкусная еда, а тела украшают особыми тканями. На могилу бросают цветы, чтобы те умирали: Хозяевам легче, когда они умирают не в одиночестве. У нас всё не так. Нам не нужно умножать смерть, чтобы выразить горе. Мы просто слегка притрусили тела землёй, скрыв их от чужих глаз. Не было ни надгробных речей, ни цветов, – да и самих гробов тоже не было.

…Время, оставшееся до рассвета, тянулось тоскливо и медленно; я лежала на соломе и думала, что никогда больше не увижу Акину, не услышу её рассказов о том, как она жила у Хозяев, и никогда больше она не научит меня новым словам… теперь я вообще ничего не узнаю о жизни на поверхности: некому будет мне рассказать; остались родители, но они сами мало что знают… Внезапно моя рука нащупала в соломе что-то твёрдое. Злосчастный камень Хозяев, – прозрачный жёлтый янтарь, похожий на луну, – попался мне под руку. Он казался таким красивым, а теперь как будто потускнел; сейчас я ненавидела его: ведь это из-за него всё случилось. Если бы я не украла камень, возможно, Хозяева не отравили бы хлеб, кто знает…

Я решила отнести камень назад, – в дом, в шкатулку, – чего бы мне это ни стоило. Но сделать это я смогла не скоро: ещё одно происшествие нарушило мои планы…

VI

Теперь, после того, как Хозяева отравили хлеб, мы боялись брать у них еду. Нам снова грозил голод; родителям пришлось ходить за зерном, – далеко, за полем, был амбар, в котором оно хранилось. Они уходили ночью и возвращались перед рассветом. Это был опасный путь; мы, дети, всегда волновались, когда ждали их. По дороге могло случиться всё что угодно: встреча с хищным зверем или птицей, расставленные Хозяевами ловушки, попавшиеся на пути, – всё это могло стоить жизни. Иногда папа отправлялся в амбар один, а мама шла искать еду где-нибудь в окрестностях, поближе к дому. Обычно она приносила немного зелёных яблок или ещё каких-нибудь фруктов; я не любила их, но всегда радовалась, когда она приходила назад.

Однажды мама ушла и не вернулась. Мы ждали её весь день и всю ночь, искали повсюду, – за домом Хозяев, в лесу и на озере, – но поиски были тщетными: нам не удалось обнаружить никаких следов. Соседи уверяли, что видели, как она шла по дороге, ведущей в город, – мимо хозяйского дома, мимо сарая, где живут рабы… С тех пор её никто не встречал. Мы расспрашивали всех, но никто не смог нам помочь. Прошёл месяц, а я всё ещё ждала, что она придёт…

– Лита… Мама умерла? – спросил Мик, когда мы, как обычно, лежали на своей постели из соломы, готовясь отойти ко сну.

– Не знаю. – Мне не хотелось врать, что она жива и вернётся. Шансов на это было мало: у нас часто случалось, что кто-нибудь пропадал. В нашей семье такого не было, а вот у соседей бывало; выйдет кто-нибудь из-под земли подышать свежим воздухом, – и нет его… Сколько их уже исчезло: нахальный задиристый Тим, приятель моих братьев; Ильма, вышедшая за продуктами, старик Хемон… Никто не надеялся, что когда-нибудь их найдут. Это был опасный мир; возможно, их раздавили на дороге или сожрали звери. Или кто-нибудь из Хозяев унёс, а куда – никто не знал.

Когда Акина была жива, она рассказывала, что Хозяева держат хищников, чтобы те охраняли их богатства. У наших Хозяев их не было, а вот у других – полным-полно. Но радоваться этому обстоятельству нам пришлось недолго. Однажды, когда мы сидели в траве и играли, к нам подошла соседская девочка Рикка.

– Вы уже видели его? – без лишних предисловий спросила она.

– Кого?..

– Зверя. Его сегодня утром привезли. Огро-омный! На улицу лишний раз теперь не суйтесь, – разорвёт.

Новость была совсем не радостная. Мне не хотелось дни и ночи напролёт сидеть под землёй, не видя неба и солнца, – тем более, что погода стала лучше, теперь почти каждый день было тепло…

Когда папа узнал, что у хозяев появился Зверь, нам, всем четверым, было велено сидеть в подземелье и не высовываться, – но мы были детьми и не могли не нарушить запрет… Как только папа уходил из дома, мы выходили на улицу и там играли. Ветер тихонько шелестел высокой травой, покачивал сладко пахнущие головки полевых цветов. Весна давно уже вступила в свои права; всё цвело и зеленело, – цветы были такими красивыми, что мне казалось, будто я живу в волшебной, сказочной стране…

Как-то раз, заигравшись, мы не заметили, что на землю упала огромная чёрная тень…

– Зверь! Беги! – вдруг крикнул кто-то; этот крик ещё долго звучал у меня в ушах…

Мы бросились врассыпную; Зверь стоял и смотрел на нас, как будто соображая, за кем же ему погнаться. Наконец он сделал выбор: маленькая Мина, неумело спрятавшаяся в зарослях у забора, чем-то ему приглянулась…

Тут бы ей и пришёл конец, но папа, который как раз возвращался домой, бросился к нам, – он нарочно бежал по середине дороги и не прятался, чтобы отвлечь внимание Зверя на себя.

Зверь отвернулся от Мины, внезапно потеряв к ней интерес, – и замер, приготовившись к прыжку…