— Нет, ну и вы поймите. Сейчас до дома вы просто не доберетесь. Тем более ночью, без одежды. На улице минус тридцать. — Одежду не успели днем получить в приемном, да и получать особо было нечего. В мешке лежал окровавленный комок тряпок. — Что, мама ваша от голода умрет?

— Да нет, от голода не умрет. Еды дома много. До кухни она доберется. Но дома нет портвейна. Мама без портвейна не уснет. Она привыкла по вечерам портвейн пить. Я этосерьезно. Я ведь юрист по образованию. Я напишу расписку, и вам ничего не будет, даже если со мной что случится. Но я обещаю, что утром буду на месте.

— Слушай, не говорите ерунды, не могу. В таком состоянии после операции вы не вполне оцениваете свое состояние. Ваша расписка ничего не стоит. Лежим до утра. Ничего с вашей мамой за один день не случится.

— Ну хорошо, — с грустью соглашается больной, — только, конечно, мама спать сегодня не будет.

Послав про себя на*censored* его маму с ее портвейном, чтоб она без него сдохла, иду в ординаторскую. Хирург встречает вопросом:

— Ну чего, берешь к себе?

— Да с какой стати? У меня и так ни одного свободного места.

— Ну так он же неадекватный! Еще в окно выпрыгнет!

— Слушай, с каких пор забота о маме стала признаком безумия? Вполне здраво рассуждает. Ну пьянь его мама, ну и *censored* с ней.

— Я тебе говорю, он из окна может выпрыгнуть.

— Никуда он не собирается прыгать. Захочет убежать — его охранник ночью не выпустит.

На наши крики прибежала дежурная медсестра. Узнав о причине спора, пообещала, что с поста она всю ночь никуда не отойдет. Пост напротив палаты. Если попытается высунуться, сразу позовет на помощь.

— Ну смотри, я предупредил, — пригрозил хирург, — тебе отвечать придется.

Остаток ночи нам вместе пришлось провести в операционной. К утру мы о нашей ссоре почти забыли.

Утром перед сменой решил проведать любящего сына. Захожу в палату, но его там нет. Я к медсестре:

— Где?!

Та клянется, что из палаты он не выходил. Спрашиваю соседей, куда делся. Соседи по палате рассудительно отвечают:

— А он из простыней веревку связал, с окна спустился и домой пошел. Ему же домой надо было. Вы ж сами ему простыней много дали.

Хирургическое отделение на четвертом этаже.

Действительно, несколько простыней было выдано для изготовления временного бандажа.

— А в чем же он пошел?

— А мы ему вот, это, одеяло сбросили. Шерстяное. Ну так он завернулся в него и побежал.

— Босиком?

— Ну да, ты скажешь — босиком. Тапки ему дали, вон — стояли там. Кожаные. От соседа остались.

— *censored*и!!!! Вы хоть подумали, как он до дома доберется? Он же в соседнем поселке живет!

Народ отвечал:

— Ну а мы чего, мы не знали, где он живет. Он сказал, что ему домой надо. Вот мы ему спуститься помогли, да. Подстраховали. А одеяло вниз скинули. Он и побежал домой.

Объяснить массе, что она есть простое скопление *censored*ов, невозможно.

До его поселка, по местным меркам, было сравнительно недалеко. Километров пятнадцать. И то если знаешь короткую дорогу через лес. Ночью, в феврале, пройти пешком этот путь не сможет ни один здоровый. В этом не было никаких сомнений. Ни одна попутная машина не остановится. Увидев такое чудо на дороге, завернутое в одеяло, только прибавят газу.

На пустой кровати лежала расписка. Я, такой-то, от лечения отказываюсь. Требую выписать. Предупрежден. Претензий не имею. Дата. Подпись. Все грамотно, но расписка утешала мало. Надвигалась катастрофа. Надо идти, докладывать начмеду. До конференции оставалось несколько минут, и по пути зашел в приемник. Пусть отметят в сводке, что с хирургии один выписан под расписку. Бумаги оформим потом.

В приемном покое сидит наш адвокат. В одежде его не пускают наверх в отделение.

— *censored*! Ты где был? Мы тут поседели из-за тебя! Козел!

— Так доктор, я же вам говорил. Мне домой надо было. У меня дома мама одна. Я ей портвейна купил, вот и вернулся. Теперь ей на неделю хватит.

Как он смог голым пешком ночью добраться до дома, я представить не мог. А дома он был точно, как потом оказалось, его ночью видели в местном сельмаге.

— Пойдем со мной, поговорить надо.

Притащил его в ординаторскую. Там — дежурный хирург, перед обходом для храбрости допивавший второй стакан водки. Он тоже был предельно ласков: