163

Настолько незаметно прошла публикация, что в разговоре с Набоковыми годы спустя Кэсс Кэнфилд выразил сожаление, что не «Харпер» опубликовал мемуары. «Это как раз вы и публиковали!» — воскликнул Набоков.

164

Прекрасно понимая его чувства, Гарри Левин в своей поздравительной по случаю выхода «Убедительных доказательств» открытке сделал приписку: «Мне случайно на глаза попалась книга Вашего кузена, показавшаяся мне маловыразительной».

165

* «Фрагменты из жизни чудовищной двойни» ( англ.).

166

В 1951 или 1952 г. Набоков сообщил Марку Шефтелю, прослышавшему от общих друзей о «Волшебнике», что он работает над американской версией этой рукописи. Он пообещал показать Шефтелю саму новеллу, но предупредил: «Помните, это не для детей!» Свое обещание Набоков так и не выполнил.

167

Лена, предлагая позвонить, высказывала противоположное суждение: «Мне бы хотелось позвонить тебе в ближайшее время. Это дорого, но я не прочь себя побаловать, ведь по телефону и за две минуты можно сказать друг другу больше, чем в пятидесяти письмах».

168

Набоков читал Сервантеса на трех языках, но никогда на испанском. Его в этом, несомненно, останавливало то обстоятельство, что он не сможет лягнуть переводчика романа.

169

Студенты были скорее озадачены, чем потрясены. Трижды лауреат премии Пулитцера, автор книг-бестселлеров Торнтон Уайлдер читал тот же курс предыдущей весной. Он таких заявлений не делал.

170

В целом набоковские лекции в Корнелле воспринимались лучше, чем в Гарварде — университете, отличавшемся более педантичным отношением к образованию.

171

Набокову сообщили, что у него зарегистрировано 400 студентов, но в его памяти это количество возросло до 600. Посещаемость, возможно, была и выше, однако, по официальным данным, в середине семестра на его лекции ходили 387 студентов.

172

* Перекличка с «gutter-bird»: человек с сомнительной репутацией ( англ.).

173

Как рассказывают, Набоков куда бережней обращался с Томским, чем с сартоновской посудой. В целом Набоковых образцовыми жильцами назвать нельзя.

174

Через какое-то время Вера принялась вычеркивать название «Кафедра русской литературы» на используемых бланках. Владимир, скорее всего, название оставлял, иногда делая презрительную приписку на полях: «Ныне за вычетом „русской“». Фиктивная кафедра просуществовала на слуху добрую часть 1950-х гг.

175

Во время курса по русской литературе, который был короче, она сидела перед Набоковым чаще в переднем ряду, иногда в последнем.

176

Держа перед собой очки, она горделиво входила в аудиторию: «Ах, да, да, да!» — восклицал с улыбкой Набоков и от души ее благодарил.

177

Иногда по ходу семестра и тот и другой возраст убавлялся. Но вслушивался лив это кто-нибудь из студентов?

178

Впоследствии один бывший студент, ныне критик, поддразнивал Веру, когда «Паблик бродкастинг сервис» задумала телесериал, в котором Кристофер Пламмер должен был читать лекции Набокова: «А вас кто будет играть? Кто-то ведь должен исполнить роль „ассистента“ для достоверности!» — утверждал Альфред Аппель, считавший, что для этой роли явно подходит Ванесса Редгрейв.

179

Что не помешало Набокову возмущаться, будто у него 270 студентов и, следовательно, ему приходится править 270 работ.

180

Одной из жертв Гиппиуса стал шестнадцатилетний поэт Владимир Владимирович Набоков, чьи романтические вирши, по воспоминаниям, Гиппиус раздраконил перед всем классом.

181

Студенты-англисты, специализировавшиеся в литературе, были менее восприимчивы к чарам Набокова. Кое-кому из наиболее сильных он казался человеком поверхностным, особенно, наверное, когда восхищался описанием теннисной игры у Толстого. Многих отваживало то, что на факультете его курс считали дилетантским.