Второй бандит вывернул из торбы кучу денежных знаков и стал без разбора оделять крестьян…

В просторном школьном дворе расположился вооруженный отряд, человек с полсотни… С крестьянами, окружившими конников, бандиты были вежливы и обходительны. Тарахтели два бубна, в кругу плясали…

Огоньков, выйдя на крыльцо школы, держал еще одну краткую речь.

– Пробуду у вас недолго. Ничего нам не носите – у нас есть все. Объявляю прием в крестьянскую армию! Кто захочет послужить общему делу в борьбе против насильников-коммунистов, милости прошу! Принимаю со всяким оружием!

Банда пробыла в селе около двух часов и ушла, прихватив с собой шесть новых «добровольцев» – кулаков.

И вот райвоенком зачитывает списки боевых партгрупп:

– …командир группы – красный партизан Евтихиев… Четвертая группа… командир – красный партизан Иван Николаев! Задача: найти банду и уничтожить. Всем ясно? Сейчас идите в раймилицию. Там подготовлен транспорт и верховые кони. Штаб – в РИКе. Связь держать телефоном и нарочными…

Дьяконов подошел ко мне:

– Помнишь, что я говорил? Вот тебе и Огоньков. Ты куда сейчас?

– Собираться надо в район по делу о последнем поджоге.

Но в этот день выехать не удалось. Выбрались мы с Игорем лишь на следующее утро. Ехали шагом в волнах тумана, поднявшегося с ближних озер и стлавшегося понизу, вдоль большака. Вокруг царила та рассветная тишина, после которой первые звуки пробуждающейся природы всегда воспринимаются особенно остро.

Через полчаса приглушенные туманной дымкой мягкие переливы золотистых, пурпурных и зеленоватых тонов восхода сменились алым, красный солнечный диск пополз вверх и все вокруг ожило птичьими голосами…

– Хороший день будет, – задумчиво произнес Игорь. – Эх, так и не пришлось нам пострелять эту осень!

– «Если небо красно к вечеру – моряку бояться нечего. Если красно поутру – моряку не по нутру.» К ночи жди непогоду…

– Вы бы, все же, маузер приготовили… Давно он у вас?

– С гражданской войны… Только употребляется в «особо торжественных» случаях.

Я прищелкнул маузер к деревянной колодке – прикладу – и накрыл просторным плащом. Игорь смотрел на пистолет восхищенно. Игорь очень любил оружие.

– Как-нибудь дадите пострелять?

– Как-нибудь дам… Ну, погоняй, Игорек!

Дорога была пустынной.

Высокие травы в этом году не были скошены и наполовину, и в воздухе еще плыл слабый аромат цветов, вперемешку с запахом тинисто-озерной прели…

Я стал думать о предстоящей работе. В Ракитино с провокационной целью подожгли местную церковь. Поджигателей успели захватить, пожар залили. Мне предстояло теперь разоблачить вдохновителей и внести успокоение в разгоряченную и взбудораженную деревню, наполовину состоящую из неграмотных, отравленных религиозным дурманом людей.

Накормив лошадь в полдень, мы двинулись дальше, надеясь к вечеру добраться до Ракитина.

Но судьба сулила иное.

С трех часов дня небо затянули тучи, полил дождь. Карька еле волочил ноги и стал засекаться.

Темнота застала нас верстах в семи от Ракитина, неподалеку от небольшого хуторка немцев-колонистов, расположенного в лесу, на перепутье трех дорог. Я знал, что скоро будет речка с мостиком, ехал уверенно.

И тут произошло несчастье. Конь, ступив в темноте на слабое сооружение из бревешек и жердей, провалился передней ногой сквозь щель мостового настила, пошатнулся и с пронзительным ржаньем, ломая оглобли, рухнул вниз, увлекая с собой ходок. Нам посчастливилось выпрыгнуть.

Дождь все лил… Извлечь коня и повозку из илистой жижи вдвоем оказалось не по силам. Увязая в тине по колено, мы распрягли лошадь, но поднять Карьку так и не смогли. Только выбились из сил и вывалялись в грязи.

Сквозь деревья мигали светляки окон…

– Забирай портфель, Игорь! Пойдем просить помощи к немцам. Не ушибся?

– Нет… Устал очень…

Мы дохлюпали до середины поселка, не встретив ни души, и остановились очистить пудовую грязь с сапог у какого-то пятистенника, погруженного во тьму. Ставни были закрыты наглухо, и лишь тонкие полоски света просачивались на улицу. Из дома слышались гармошка и нестройное, пьяное пение…

– Гулянка, – сказал Игорь. – Ничего не получится.

В этот момент хлопнула дверь, с крыльца во двор спустились двое с фонарем, и желтое пятно света поплыло к нам.

Ворота были раскрыты настежь. Кто-то невидимый, уже на улице, спросил:

– Котора шинкаркина изба-то?

– Вон, наперекося отсель – белена хата… Через улку – всего и ходу, – ответил второй, странно знакомый голос.

– Да-кось хвонарь! Темень, зги не видать, туды ее в погоду!

– Добегишь и за так… Мне к коням надо… Да посуду не кокни!