Шрифт:
– Признал себя виновным?
– Ну что вы?! Какой жулик признает себя виновным?! Будет отпираться. И на суде будет доказывать свою… правоту. Только нечем. Факты у меня. Голые факты!
– В чем состав преступления?
– В сознательном завышении количества боя яиц.
– А какой ему смысл? Он же материально ответственный. Так и так платить. И за тысячу платить. И за три тысячи. И за пять и за десять…
– Так, да не совсем так. Во-первых, увеличивая цифру боя, он, соответственно, увеличивает и норму естественной убыли, которая положена на бой в таких случаях…
– Ну, это правильно.
– Во-вторых, у него на руках акт, заверенный гербовой печатью. Акт о несчастном случае. И еще неизвестно, как суд посмотрит, если сельповцы ему предъявят иск. Ведь если рассудить объективно – несчастный случай был. И винить, вроде, некого… И, действительно, разбито 4800 штук… яичек, то есть.
– Выходит, что с десяти тысяч будет сброшена норма естественной убыли, в два раза превышающая действительно полагающуюся?
– А в-третьих, законом – я уже смотрел – в таких случаях предусмотрена только частичная материальная ответственность. Вот он и выйдет сухим из этого грязного дела… Только не выйдет! Я эту приписку в акте доказал.
– Каким образом? И вообще расскажи, как ты действовал.
– Очень просто: взял и проверил все квитанционные книжки по деревням, где этот «яичный бог» побывал. Против каждой квитанции – допрос. Все до одной квитанции проверены. И вышло всего 4800 с чем-то, а не десять тысяч.
– Так ведь квитанции-то пронумерованы? Не такой же он дурак, чтобы…
Родюков перебил:
– Квитанции не пронумерованы.
– Да что ты?
– Так точно. Вот смотрите сами.
Действительно: квитанционных книжек было пять.
И ни одна не пронумерована.
– Видите: как это удобно для мошенника?! Он же не ожидал, что вы встрянете в это дело и отберете копии фактур. А потом понаписал бы липовых квитанций, первые экземпляры вырвал, а вторые представил. И денежки почти за пять тысяч двести яичек – тю-тю! В карман. Мол, крестьянам уплачено, яйца разбиты, сколько там полагается процентов, если суд присудит, я уплачу, и вся недолга… Я – не я и лошадь не моя!
– Да… Пожалуй ты прав, товарищ Родюков…
Я смотрел в его лицо с любопытством. Этот, действительно, далеко пойдет. Логичен и сообразителен. Молодец!
– Действия ваши, товарищ уполномоченный, считаю правильными и одобряю. А что сказал на допросе этот прохвост?
– Да вот читайте его допрос. Вот, вот здесь… Видите: «…Где и у кого я покупал яйца, вспомнить не могу. Проехал много деревень и совершенно не помню даже многих названий…» Детский лепет! Говорит, что он в первый раз в нашем районе… Ну и гусь! А что у Желтовского? Как он работал?
– Не знаю. Еще не разговаривал с ним.
– Разрешите идти домой? Умотался с этой яичницей в усмерть. Теперь, наверное, долго буду яйца ненавидеть.
Я рассмеялся.
К вечеру явился Желтовский. Угрюмый. Словно кем-то обиженный. В руках пачка бумаг. Он положил ее на стол. Я увидел какие-то странные ведомости, выкладки, расчеты с длинными колонками цифр.
– Кончил расследование?
– Кончил..
– Доказал преступление?
Он стал еще угрюмее. И вдруг выжал из себя, отвернувшись в сторону:
– Преступления не было…
– Вот тебе раз?!
– Было разбито девять тысяч шестьсот девяносто три яйца…
– Сколько?!
– Девять тысяч шестьсот девяносто три яйца!
– Гм… ты в этом уверен?
– Может быть, штук на тридцать-сорок ошибся… А так подсчитано верно…
– Постой, постой! Что подсчитано? Разбитые яйца?
– Угу…
– Да как же ты ухитрился?
– Подсчитал…
– Ничего не понимаю!
– Вот смотрите: это план места… несчастного случая. Здесь нарисовано место падения первой телеги. Вот тут вторая телега свалилась: видите – очерчено цветным карандашом. Тут самый большой бой был. А подальше – третья… На третьей ящиков было меньше… Все телеги свалились под откос, в кювет…
– Так. В кювет. Свалились.
– Кювет был сухим и не зарос никакой… ботаникой. И там лежали все эти яйца…
– Ну и что же ты сделал?
– Начал считать… Четыре дня считал. С утра до ночи. Пока свет был…
– Да как же ты мог сосчитать?!
– Сначала по скорлупе. Откладывал каждую скорлупку в сторону. Которые скорлупки не разбились дочиста…
– А которые разбились дочиста?
– Те, которые дочиста, я собрал скорлупу. Всю до капельки. Взвесил. И разделил… обмыл сначала.