Послесвадебные торжества, этот мучительный для Цесаревича и приятный Цесаревне праздник, завершился 21 ноября. Провожали гостей: уехал прусский кронпринц, князья, герцоги, принцы. Еще 17-го отбывал Наследник Английского Престола. Днем Цесаревич и Цесаревна поехали прощаться.

Апартаменты Берти помещались в Зимнем Дворце, в России к нему относились подчеркнуто уважительно. Это был первый визит в Россию Принца Уэльского, ставший возможным лишь благодаря брачной партии Наследника Русской Короны. Неоднократно принца неофициально посещал Император Александр И, обсуждавший некоторые деликатные вопросы сложных межгосударственных отношений между Англией и Россией. «Друг юности» Королевы Виктории ненавязчиво объяснял будущему Королю смысл русской политики на Востоке, не направленной против Британии.

Однако в Лондоне все еще преобладали резкие антирусские настроения, выразителем которых в 60-е годы являлся министр финансов, а затем премьер-министр Бенджамин Дизраэли (1804–1881), считавший, что «Россия непрерывно усиливается. Катится как снежная лавина к границам Афганистана и Индии и представляет собой величайшую опасность, какая только может существовать для Британской империи».

Представления своего министра разделяла и хозяйка Букингемского Дворца. Еще свежи были в памяти перипетии Крымской войны. Все помнили, что Ее Величество тогда совершило невероятное: на своей яхте провожала «до последнего маяка» британскую эскадру, отправлявшуюся воевать с русскими, продемонстрировав всему миру, что это и личная война Королевы. Эта «вечная вдова» (она сорок лет не снимала траур по своему обожаемому мужу) принципиально не изменила своих взглядов и потом.

Старший же сын Королевы не был так категоричен. Это была открытая и незлобивая натура, человек, которого бы в России назвали «добрым малым». Любил жизнь, умел ценить красоту и неоднократно испытывал на себе сокрушительное воздействие запретных, но таких сладостных мирских соблазнов. Он проникся симпатией к Царю, а с Цесаревичем быстро установились самые дружеские отношения.

В тени матери-повелительницы Принц Уэльский часто чувствовал себя неуютно и с радостью уезжал на длительные охоты в самые глухие уголки Шотландии или же, при первой возможности, вообще покидал пределы Британии. Он прибыл в Россию по собственной инициативе, по настоятельной просьбе Александры, считавшей, что нельзя не присутствовать, когда «решается счастье Минночки».

Альберту-Эдуарду понравился Петербург. Он и не думал, что в столице далекой Империи все так величественно, что здесь такое утонченное общество и так много красоты и настоящего, просто парижского шика. Второй раз он приедет сюда через пятнадцать лет, по восшествии на престол Александра III, а затем уже на его похороны.

Принц Уэльский избавится от антирусских предубеждений, и когда станет Королем, то будет содействовать тому, что было немыслимо при Виктории: заключению союзного договора с Россией. Смело можно считать, что первый камень в монументальное здание будущей Антанты, возникшей накануне Первой мировой войны, был заложен осенью 1866 года, когда Наследник Английской Короны породнился и подружился с Царской Семьей. Ему не хотелось покидать гостеприимных хозяев. Берти был печален и не скрывал грусти. С Минни и Александром простились самым сердечным образом.

Вскоре уехал и Фредерик, и для Марии Федоровны началась трудная повседневность. Почти каждый день уроки по русскому языку, русской истории, праву, Закону Божьему, музыке и любимые занятия по рисованию с художниками Кюндингером, Племацци и Боголюбовым.

Но больше всего сложностей возникало при вживании в среду Императорской Фамилии. Нет, всему, что полагалось по протоколу, Цесаревна научилась быстро; тут все шло без особых осложнений. Тяжелей давалось постижение нравов и психологии, писанной, но особенно незримой субординации, сложных хитросплетений симпатий и антипатий в небольшом, но своеобразном династическом сообществе. Здесь существовали разные характеры, удивительные типы, признанные и непризнанные лидеры, любовь и неприязнь которых многое определяло.

Датская Принцесса сразу же оказалась в центре внимания Императорской Фамилии, некоторые представители которой захотели стать наставниками, а если удастся, то и поводырями Цесаревны. Дочь Датского Короля казалась такой «простушкой», и у некоторых невольно возникало предположение, что ей при желании можно легко управлять. Но это впечатление было обманчивым.

Она немало ошибалась в жизни, порой доверялась суждениям недобросовестных людей, но никогда не была никем управляема, кроме своего мужа. Одному ему она подчинялась, лишь ему она всецело доверяла, только на него полностью полагалась. С другими было значительно сложней. В первые годы порой возникали щекотливые ситуации.

Ко времени прибытия Дагмар в Россию в столичном высшем обществе было несколько влиятельных неофициальных центров, во главе которых стояли хозяйки аристократических салонов. Время было переломное, переходное, перемежавшее на каждом шагу и «вчера», и «завтра».

Все еще блистал салон Великой княгини Елены Павловны. Здесь господствовали идеи и вкусы времен скончавшегося Императора Николая Павловича. Княгиня Елена славилась своим вольнодумством, знанием новейших европейских течений в искусстве и литературе. Похоронив в 1849 году своего мужа — Великого князя Михаила Павловича (брата Николая I), вдова целиком отдалась «общественному служению». Она основала Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия в Петербурге и Русское музыкальное общество, патронировала другие начинания. В ее салоне не стесняясь критиковали крепостное право, а сама княгиня освободила своих крепостных от юридической зависимости еще в 1856 году, за пять лет до официального упразднения этой архаичной социальной системы.

Когда-то она славилась своей красотой, но это было так давно, что в 60-е годы лишь самые древние старцы могли припомнить те баснословные времена (родилась в 1806 году). Но широта взглядов и европейская утонченность вкусов не мешали Елене Павловне быть не только законодательницей мод, но и источником самых нелепых сплетен и неуместных откровений о жизни членов Императорской Фамилии. Когда молодая Цесаревна оказалась у «тети Елены» в гостях одна, то та не поскупилась. На бедную Минни был обрушен шквал подробностей и скандальных деталей поведения и того Великого князя, и этого. Бедная Цесаревна не знала, как себя вести, что говорить в этой ситуации и, кое-как выдержав приличествующий срок, отбыла домой с головной болью.