Вот ведь Неко — вредина. Наговорила перед сном гадостей, а ты спи как хочешь. Я в том смысле, что сон мне приснился не то чтобы кошмарный, но довольно неприятный. Снилось, что иду по улице, заполненной людьми, и все расступаются, показывая пальцами и перешептываясь. Даже собаки — и те провожали злобным лаем, почему-то боясь приблизиться.

Чувство обиды было таким сильным, что, даже проснувшись, я никак не мог от него избавиться. Полежав немного, глядя в потолок, я сел, вспугнув крысу, не успевшую добежать до меня. Выронив золотую монету, она дала деру в темный угол и нырнула в узкую щель. Мышеловка с кусочком сыра, которую установила Маруся, так и оставалась непотревоженной.

Неко и Елизавета опять что-то не поделили, и так усердно спорили, что их было слышно даже в подвале. Пока я переоделся и поднялся, они успокоились, но все еще сидели друг против друга с таким видом, как будто вот-вот бросятся в драку. Маруся, хлопотавшая на кухне, совершенно не обращала на них внимания. В облике гномы она раскатывала большой пласт теста, стоя на табуретке у стола.

— Утро доброе. — Я привычно прошел к раковине и принялся умываться. — Что они опять не поделили?

— Решают, где взять денег, много и сразу, — отозвалась Маруся. — Завтрак будет через двадцать минут, никуда не убегай.

Девушки уже заметили, что я проснулся, и нетерпеливо сверлили взглядами.

— Доброе утро. — Я сел за стол и улыбнулся. — Вы мне сейчас мультфильм про Простоквашино напомнили.

— А ты бы веселился меньше и сделал что-нибудь для пополнения казны клана, — сказала Неко. — Со дня на день город в осаду возьмут, а у тебя даже брони приличной нет. Я решила сегодня же взять все наши накопления и купить вам с Василием полный комплект. Ждать больше нет смысла. Цены на хорошие доспехи уже взлетели до небес, а промедлим — вообще ничего путного не останется.

— С чего такое паническое настроение? — удивился я. — Или врага уже на горизонте видно?

— За последние два дня из города вывели почти всех нубов до двадцатого уровня, — сказала Елизавета. — Кого в рейд, кого на задания в дальние села. А это принесли утром Нямкасу. — Она протянула листок с приклеенной к нему красной лентой.

Я бегло прочитал небольшой указ, подписанный лично Лениным. В нем говорилось, что главы всех кланов и гильдий должны в срочном порядке явиться в замок, а всем героям от тридцать пятого уровня и выше запрещается покидать город, до особого распоряжения.

— Я предлагала отправить вас с Василием вместе с каким-нибудь кланом в рейд, пока еще не все ушли, — продолжила Елизавета. — На неделю, максимум две.

— Куда ему — с его репутацией? — парировала Неко; судя по тону, об этом они уже спорили. — Свои же убьют, едва за ворота выйдут. Город сдавать никто не собирается, так что пусть в замке сидит, ждет, пока отобьемся.

— Если разговор о деньгах зашел, хотел показать, — я вынул из-за пазухи стеклянную бусину и положил на стол, — мне за нее китаец готов был пару тысяч золотых дать… — Я еще не договорил, а бусина уже оказалась в руках у Неко. — Подарок Каси. У нее ворона куклу украла, я же рассказывал, помните?

— Вот, а ты говоришь, удача ушла, — язвительно сказала Елизавета, забирая у Неко бусину. — Разве среди городских заданий есть что-то с таким редким лутом?

— Насколько редким? — заинтересовалась Неко. — Предмет не личный, значит, можно выгодно продать. А если с ходу нубу предлагали несколько тысяч, сколько же она может стоить?

— Эта бусинка — часть большого ожерелья. У меня даже в справочнике есть. Вот. — Она положила на стол книгу с описанием различных украшений и амулетов. На картинке от руки была нарисована ниточка бус из шести крупных бусинок. — Ожерелье утопленницы. Если верить описанию, дает обладателю довольно большой шанс отразить любую направленную магию. По аукциону некоторое время гуляла пара бусин, но кто-то их скупил.

— Где ты, говоришь, китайца встретил? На их барахолке?

— Но, но! — Я потянулся, чтобы забрать бусинку. — Это подарок. Не продам.

— Тебе она зачем? — не поняла Неко. — Толку от одной никакого, а если остальные разлетелись по миру, вместе их уже не собрать.

— Да ну вас, — обиделся я, — зря только показал.

В дверь кто-то вежливо постучал, и, пока девушки не решили отнять бусину силой, я поспешил открыть. На пороге стоял молодой парень, который протянул мне конверт и сразу убежал. Над красной печатью, изображающей книгу с закладкой, было выведено мое имя. Само письмо, в одну строку, так же как и имя, было написано неразборчивым, размашистым почерком:

Махнув рукой на завтрак, я тихонько прикрыл дверь и скорым шагом направился в сторону канцелярии. Если слухи о надвигающейся войне и разошлись по городу, то их либо не заметили, либо просто проигнорировали. Горожане, как обычно, спешили по своим делам, толпились у торговых лавок, судачили на скамейках. Стража и та попадалась на глаза не чаще обычного.

На работу канцелярии слухи также не повлияли. Разве что возле стенда с заданиями нерешительно топтался лишь один герой. Николаевича, как и ожидалось, я нашел в архиве. Книга, которую он изучал, была настолько большой, что занимала весь его стол целиком. Точнее, это была не книга, а большая подшивка газет, в твердом переплете.