— Сестра уже собралась?

Конечно же, Корнелия заигралась с подругами и не была готова идти домой. Анна разрешила девочкам поиграть еще полчаса, а сама села поболтать с Титусом в маленькой гостиной. Она знала юношу с младенческих лет и испытывала к нему материнскую нежность. Недавно Анна узнала, что Титус ухаживает за прелестной девушкой, Магдаленой ван JIoo, родители которой были ее давнишними знакомыми. Во время беседы Титус взглянул на свой детский портрет, висевший на стене.

— Вижу, я по-прежнему на почетном месте, — шутливо заметил он.

— Пока да! — рассмеялась Анна. — Франческа попросила повесить твой портрет в мастерской, чтобы во время сеансов позирования она могла остановить взгляд на приятном для нее лице. Она давно просила об этом, но Хендрик повесил для нее какой-то пейзаж.

— Весьма польщен, что Франческа выбрала мой портрет! И часто она позирует мастеру Виссеру?

— Сейчас нет. Она слишком занята своей работой.

Титус снова посмотрел на портрет.

— Помню, я мучился над задачей по математике, когда отец впервые взялся за кисть, чтобы написать этот портрет. Вы же знаете, что отец очень долго работает над своими картинами. Я давно уже перерешал все задачи и просто о чем-то мечтал, когда он заканчивал эту работу. Но мне кажется, что отец именно этого и хотел.

Анна тоже взглянула на портрет. Когда он попал в руки к Хендрику, на нем еще не успела высохнуть краска. Виссер встретил Рембрандта на улице, когда тот страшно нуждался в деньгах, ему отказали в кредитах все торговцы красками в Амстердаме. Рембрандт предложил Хендрику купить портрет Титуса за любую сумму. Хендрик только что получил деньги за свои работы, проданные амстердамскому торговцу картинами Виллему де Хартогу. Он достал из кармана кошелек и вручил Рембрандту. Анне сразу же понравился портрет, но очень долго он напоминал ей о том, как муж пришел домой совершенно без денег, когда в доме был на счету каждый стивер. Узнав о благородном жесте Хендрика, Анна тогда едва не лишилась чувств. Только с помощью Янетье удалось пережить тяжкие недели абсолютного безденежья, пока Хендрику довелось продать несколько офортов и немного поправить финансовое положение семьи.

Титус поднялся с места и собрался уходить.

— Нам с Корнелией давно пора домой. Она у вас днюет и ночует.

— Мы всегда рады твоей сестре.

Когда Титус и Корнелия ушли, Сибилла стала просить у матери листочки с игрой в слова. Анна отдала ей все, кроме тех листов, где стояла подпись Хендрика и самих девочек. Оставшись одна, Анна выбросила листок Корнелии, а затем поднялась наверх. Закрыв дверь на ключ, она стала рыться в шкафу, пытаясь отыскать документ, который должен был там храниться. Наконец, Анна нашла то, что искала, и подошла к письменному столу. Она стала переписывать на листки с подписями мужа и дочерей текст договора между Хендриком и ныне покойным Франсом Халсом из Харлема. Сначала Анна заполнила листок Франчески, а затем и двух других дочерей. Конечно, маловероятно, что Сибилла когда-нибудь станет художницей, но лишать ее этой возможности было бы несправедливо.

Закончив работу, Анна положила на прежнее место договор Хендрика с Франсом Халсом, а листки дочерей, ставшие теперь официальными документами, свернула в трубочку, перевязала лентой и унесла к себе в спальню. Анна положила их в лакированную шкатулку, где хранились письма Янетье и другие представлявшие для нее важность вещи. Впервые в жизни она обманула Хендрика, но впоследствии она объяснит, что эта ложь была на его же благо и на пользу их дочерям. Анна поправила кружева на манжетах и встряхнула руками, как бы желая избавиться от тяжести совершенного поступка. Вскоре самообладание вернулось к ней, и она спустилась вниз.

Уже настал час вечерней молитвы, и вся семья и прислуга собрались в гостиной. Анна стала на колени рядом с Хендриком и посмотрела, готовы ли дети начать молитву. Анна была очень религиозна и верила, что на нее снизошла божья благодать, когда она увидела лик Христа на полотнах Рембрандта. Голландская Реформаторская церковь редко делала заказы художникам, отдавая предпочтение голым стенам, и Анне было очень жаль тысячи людей, которые так и не смогут увидеть творение Рембрандта. Великий художник был очень набожным, и ему, как никому другому, удалось изобразить сострадание и любовь на лике Всевышнего. Анна чувствовала, что благодаря шедевру мастера она приблизилась к Господу.

Марию очень тревожило здоровье Анны, у которой беременность отнимала все силы. К счастью, Франческа была хорошей помощницей и освободила мать от утомительной работы, хотя Анна очень не любила отвлекать дочь от занятий. Через несколько месяцев щеки Анны вновь порозовели, и к ней вернулась прежняя энергия. Было видно, что женщина подготовилась к родам, которые должны произойти в апреле. Она была на седьмом месяце, когда однажды вернулась домой от соседки. Мария, обучавшая Сибиллу новым видам вышивки, сказала, что Алетта играет в доме у Корве-ров. Анна поднялась в мастерскую. Франческа и Хендрик работали за отдельными мольбертами и писали пейзаж по сделанным ранее наброскам. Хендрик воспроизводил цвета по памяти, а менее опытная Франческа сделала необходимые пометки на набросках. Они не заметили Анну, и та молча вышла из мастерской. В который раз она с сожалением подумала о невозможности выйти на пленэр, так как мольберт, холсты и другие принадлежности были слишком тяжелыми. Ничего удивительного, что все художники предпочитали брать с собой лишь блокнот для набросков, а уж потом писать с них картину маслом.

Алетта была в доме у Корверов и устала ждать, когда кто-нибудь отведет ее домой. Гер Корвер был занят с покупателем, а его супруга делала распоряжения по приготовлениям к семейному торжеству, которое должно было состояться сегодня вечером. Якоба тоже не было дома, он служил учеником у другого торговца бриллиантами. Из-за строгих правил договора он редко приходил домой, и каждый его приход становился праздником. Эстер и близнецы пошли наверх переодеваться, а до Алетты никому не было дела. Даже старый слуга, который всегда провожал ее домой, ушел куда-то по срочному делу.