В водоемах, входящих в систему водоснабжения Москвы, местонахождения стай леща в первую очередь зависит от осеннего сброса воды. Если вода сбрасывается постепенно и уровень сброса не доходит до критического (3–4 м), то на поведении и местонахождении рыбы этот процесс не сказывается. Но если происходит резкий сброс – иногда его называют «залповым» (когда за короткий отрезок времени уровень воды падает на несколько метров) – рыба надолго перестает кормиться. В иные годы такой сброс наблюдается почти во всех водохранилищах Подмосковья.

После становления льда последствия осеннего сброса еще очень сильны – кормовая база буквально разбросана по водоему отдельными островками. А во многих привычных для рыб и рыболовов местах корм отсутствует по единственной причине – его попросту смыло.

В других же, вроде ничем не выделяющихся местах, рыба начинает держаться постоянно. «Залповый» сброс отдаленно напоминает весенний паводок в реках, от последствий которого рыба не может опомниться длительное время.

Наиболее сильно смещается грунт по руслу и примыкающим к нему участкам. Почему по руслу? Да потому, что здесь происходит основное перемещение водных масс (кстати, на русле течение или движение воды наблюдается практически постоянно). Участки с новообразованной кормовой базой проще всего найти, ориентируясь на расположение русла водоема. После каждого мощного сброса в водохранилищах наблюдается следующая картина:

– в местах, где русло проходит параллельно берегу или течению и для движения воды практически не создается искусственных или естественных преград, слой грунта всегда сносится на примыкающий к нему пологий участок, или, как его часто называют, предрусловый «стол»;

– большая часть смываемого ила остается в русле, если оно совершает крутой изгиб и расположено перпендикулярно течению;

– при повороте русла, значительная часть ила остается также на участке, расположенном за ним по направлению течения;

– меньше всего грунт вымывается из ям, расположенных за островами или искусственными укрытиями, препятствующими течению;

– кормовая база хорошо сохраняется в удаленных от русла заливах и на глубоких участках водоема, окруженных коряжником.

Рузское водохранилище – классический пример негативного воздействия «залпового» сброса на ихтиофауну водоема. Например, в 1999 году поздней осенью и по первому льду поиск рыбы здесь сводился к поиску перспективных мест с хорошей кормовой базой. Начинающим рыболовам могу посоветовать перед первым выездом на этот водоем взять его подробную карту и, ориентируясь на схемы, искать места, где в данный момент могут находиться стаи леща. Уверен, что результат будет гарантирован процентов на шестьдесят. Остальные 40% зависят от профессионального знания водоема и удачи.

Естественно, существует и общее правило поиска перспективных мест после сброса воды: рыба всегда будет держаться там, где ширина водохранилища максимальна. В отдельных, узких местах кормовая база может быть уничтожена полностью и способна восстановиться только к весне.

Утверждение, что лещ ложится на дно ямы и залегает там на зиму, впервые встречается у Л. П. Сабанеева. Оно ошибочно, но правильнее его все же воспринимать как устаревшее или даже, по нашим меркам, отжившее. Читая Сабанеева более внимательно, не сложно найти и другое его высказывание о том, что: «Зимует лещ или на ямах, или – еще чаще – на умеренной глубине, там, где илистое дно идет уступами. Впрочем, местами очень недурно ловится зимою (на мотыля) мелкий подлещик. Верно одно, что лещи не впадают в спячку, подобно сазану, сому и не зарываются в ил, как линь и карась. То есть они никуда не залегают и ведут активный образ жизни всю зиму. Вот и все. Ямы здесь ни при чем. Понятие залегает, как мы выяснили, не только образное, но и морально устаревшее, которое и во времена Сабанеева буквально никто не воспринимал. А то, что зимой, по утверждению классика, ловится большей частью мелкий подлещик – это для нас не аргумент (главное, что он ловится). И еще следует учесть, что подледная рыбалка во времена Сабанеева на любительские снасти вообще считалась уделом чудаков – одиночек, которым лещи попадались нечасто.

Выражение «зимовальная яма» (Сабанеев так конкретно не говорил) появилось на свет в пятидесятые годы, даже не в рыболовных, а скорее, в охотничьих кругах. Эти два слова долго не сходили со страниц охотничьих изданий и уже оттуда перекочевали в рыболовную литературу, приобретая статус некоторой официальности (более популярного и загадочного высказывания у начинающих лещатников практически нет до сих пор). А ссылки на классика рыболовной литературы, которого полностью мало кто читал, делали словосочетание «зимовальная яма» просто неуязвимым.

Понятно, что охотникам, которые и летом-то рыбу ловили редко, а зимой просто не представляли, где она находится (ловится, да и ловится ли вообще?), словосочетание очень понравилось своей многозначительностью и солидностью. Потому, как на вопрос: «Где рыба?» очень удобно было ответить: «Как где? Да в зимовальной яме!». Главное, звучит весьма убедительно.

Так рыболов, который никогда не охотился, на вопрос: «Где зимой искать зверя?», скажет: «Он прячется в глухом лесу». И это будет во много раз правдоподобнее, чем рассуждения охотников о зимовальной яме. И все же весь комизм и всю ошибочность этого утверждения я хотел бы прояснить, опираясь не только на биологию, но и на личный опыт ловли донных рыб.

С началом осветления и понижения температуры воды лещ и густера действительно уходят в глубокие места. В Центральной России это происходит в октябре – ноябре, еще до становления льда. Связано подобное явление с тем, что кормовая база данных рыб находится на приличной глубине (у берега или на мели им просто нечего есть), а также с тем, что температура воды на глубине практически не имеет таких резких скачков, как в береговой зоне. Но уже через одну – полторы недели (как правило после становления льда) эти рыбы, полностью адаптировавшись к новым условиям среды обитания, начинают активно перемещаться по водоему в поисках корма, меняя места стоянок довольно часто. Давно замечено, что если кислородный режим благоприятен, то лещ и густера в большой степени остаются биологически активными и не теряют интереса к пище на протяжении всего осенне-зимнего периода. Однако, если в реках, где кислородный режим всегда благоприятнее, лещ и густера меняют места стоянок по мере оскудения кормовой базы, то в замкнутых водоемах к середине зимы данные рыбы, как и большинство карповых, начинают испытывать острый дефицит кислорода. К середине зимы рыбы становятся очень вялыми и держатся исключительно в местах, где кислородный режим для них оптимальный.