Но я начну не с объяснения, что такое социализм (или, вернее, что понимается под этим словом, поскольку общественный строй, соответствующий этому понятию, никогда и нигде не существовал). Начну с того, как профессор Хайек понимает и объясняет капитализм – реально существующий строй, который он оправдывает и восхваляет, но почему-то под другим именем. Слово «капитализм» ему не нравится, и он отвергает это слово без отчетливого объяснения своих мотивов. Казалось бы, столь радикальное изменение термина, основного для рассматриваемого предмета, должно было иметь серьезные причины; но мы узнаём только, что Хайеку не нравится слишком тесная связь этого термина с «капиталом» [2] . Капиталисты, т. е. люди, обладавшие капиталом, – говорит он, – сыграли важную роль в возникновении нынешнего общественного строя; но капитал – не самое главное в этом строе. Чувствуется, что ему не хотелось бы вызывать ассоциации с денежным мешком; может быть, в юности профессор Хайек, как и его друг Поппер, был не совсем правоверным поклонником этой системы. Да и само слово «капитализм», – напоминает он, – недавнего происхождения. Придумал его немецкий экономист Зомбарт (заметим в скобках: вконец испортивший свою репутацию сотрудничеством с нацистами), а Маркс никогда не употреблял. Да, Маркс не употреблял и, может быть, не знал слова «капитализм», и профессор Хайек тоже не хочет его употреблять. Вместо него (но, по его собственному признанию, с тем же значением) он вводит термин «расширенный порядок» (extended order), имея в виду многочисленность и сложность такого общества по сравнению с древней общиной или племенем.

Далее, профессору Хайеку не нравится и термин «частная собственность» (private property); он заменяет его, без всякого обоснования, выражением “several property”, предложенным еще в XIX веке знаменитым историком права Генри Мейном. Я не справлялся, зачем это выражение понадобилось Мейну. Слово “several” в современном английском языке означает «несколько», но сохраняет и архаический смысл прилагательного, означающего «отдельный, обособленный» – кажется, только в юридических текстах. Во всяком случае, обычные американцы не понимают, что такое several property: я их нарочно об этом спрашивал [3] .

Профессор Хайек, в отличие от настоящих консерваторов, вообще любит менять общепринятые названия; он хотел бы даже переименовать свою собственную специальность – экономику – в «каталлактику» (catallactics). Чтобы не вводить в заблуждение моего читателя, я сохраню, однако, за экономикой и частной собственностью их обычные названия; но поскольку Хайек приписывает капитализму не совсем обычные для него свойства и достоинства, я буду называть описываемую им систему его же термином «расширенный порядок», каждый раз употребляя при этом кавычки. По-русски это звучит еще хуже, чем по-английски.

«Расширенный порядок», т. е. капитализм, профессор Хайек одобряет, отпуская ему все его грехи, и предсказывает ему безоблачное будущее; а «социализм», под которым понимается централизованное планирование и управление экономической жизнью, Хайек решительно осуждает. При таком понимании социализма не надо было быть пророком, чтобы предсказать полный провал экономических систем вроде советской. Все необходимые для этого факты и аргументы высказывались задолго до нашего автора – с не меньшей убедительностью. Если уж говорить о «пионерах монетаризма» и оппонентах социалистических идей, предсказывавших неминуемый провал централизованного управления экономикой, то вот передо мной небольшая книжка Адольфа Тьера “De la propri'et'e” («О собственности»), изданная в Париже в 1848 году. Она издана при поддержке Центрального Комитета Ассоциации защиты национального труда» (вот с каких пор завелись Центральные Комитеты!) по льготной цене в 1 франк. В «Циркуляре» этой Ассоциации, предваряющем книгу Тьера (от 15 ноября 1848 г.) читаем:

«Ассоциация защиты национального труда, верная своему назначению, без устали боролась с коммунистическими и социалистическими учениями, проявившимися в особенности после февральской революции и подвергающими новой опасности защищенные нами интересы. Таким образом, в газете нашей Ассоциации мы стремимся опровергнуть эти жалкие теории, которые под предлогом организации труда угрожают полностью дезорганизовать предприятия и разрушить все общество, вынудив его опуститься до варварского состояния…

Работа г-на Тьера устраняет все парадоксы, с помощью которых пытаются извратить здравый смысл массы населения: нас особенно интересует приводимое им неопровержимое доказательство того, что производительность труда основывается на праве каждого вполне и свободно распоряжаться той собственностью, какую сумел приобрести. Отсюда и происходит та неусыпная бдительность, то страстное, благотворное усердие и та промышленная предприимчивость, которые создали столько чудес!»

Адольф Тьер был плодовитый, но посредственный историк, сделавший немалую карьеру: он был премьер-министром при монархии, затем президентом республики и «палачом Парижской Коммуны». Части его книжки называются: «О праве собственности», «О коммунизме», «О социализме» и «О налогах», и в ней можно найти все существенные мысли профессора Хайека, кроме украшающей ее современной учености. «Маргинальная теория стоимости», созданная за сто лет до Хайека, в практическом смысле не сказала бы ничего нового г-ну Тьеру: его здравый смысл буржуа никогда не интересовался опровержением «монистических» теорий стоимости, «сложность и непредсказуемость экономической деятельности» была ему ясна задолго до появления все равно не существующей «теории сложных систем», а понятие «информации» Хайек употребляет лишь в качественном, бытовом смысле, известном с незапамятных времен. Посредственный мыслитель Тьер знал все, что нам может сказать профессор Хайек – за полтораста лет до него.

Все это было открытием в XVIII веке, когда Адам Смит понял капиталистический рынок как саморегулирующуюся систему, управляемую движением цен. А в начале XX века совсем уж банальный мыслитель, начинающий политик Уинстон Черчилль выразил свое презрение к идеям лейбористов, заявив, что их представления о планировании экономики «попугай средних способностей может выучить в пятнадцать минут». Он высказал это мнение в 1906 году, когда профессору Хайеку было восемь лет.

Но оказывается, что давно опровергнутый социализм приходится опровергать снова и снова. Кто же поддерживает идеи социализма? Против кого профессор Хайек направляет свою ученость и свой полемический дар?

Можно было бы подумать, что его оппоненты – официальные идеологи все еще существующих «социалистических» государств (или существовавших несколько лет назад). Но таких оппонентов попросту не было: по ту сторону «железного занавеса» можно было услышать лишь хор дрессированных попугаев, повторявших один и тот же выученный урок. А практика «соцстран» вряд ли заслуживала в то время полемических усилий «самого выдающегося социального философа»; достаточно было простой статистики, но в книге Хайека ее как раз и нет. Полемика профессора Хайека адресована совсем другой публике: «прогрессивной» западной интеллигенции.