Я поднял стул за ножки и обвел всех взглядом.

— Здесь вас четверо, и еще полным-полно за дверью. Но только попробуйте хамить, и я размозжу первую же поганую башку. Ну, давайте, кто хочет увидеть размазанные мозги, рискните взять меня.

Такер решил попытаться. Он вытащил револьвер и пошел вперед, но Линдс остановил его.

— Погоди, Так. Этот человек мой, но еще не пришло время. Он много болтает, ну и пусть себе пока болтает. Но, ей-Богу, он прикусит свой язычок, когда познакомится кое с чем у нас в подвале.

Затем Линдс кивнул мне и сказал:

— Садись, садись. У меня есть к тебе несколько вопросов.

Я поставил стул и сел. Такер расположился сзади и поигрывал револьвером.

— Ну, что дальше?

— Я надеюсь, у тебя есть алиби на прошлую ночь?

— Я развлекался с красоткой, — солгал я.

Дело обернулось лучше, чем я мог ожидать. Линдс вроде бы поверил в мое алиби, я почувствовал это по его поведению. Он обменялся взглядом и с людьми в штатском.

— Мы нашли два револьвера, на которых несколько отпечатков. На одном есть клякса, вроде тех, что ты нам наставил в прошлый раз. Это тебе о чем-нибудь говорит, Макбрайд?

— Конечно. Убийца был в перчатках?

— Нет. У убийцы отсутствовал рисунок на пальцах.

— Ему повезло.

— Не очень. Эти люди из Вашингтона. Они собаку съели на отпечатках. Они проведут тебя вниз и займутся твоими пальчиками.

Я догадался, почему его не интересовало мое алиби. Черт, ему было наплевать на тех двоих в карьере. Он хотел доказать убийство Минноу. Там остались отпечатки, а не кляксы.

Я пожал плечами — мол, валяйте, ребятки, но дело это дохлое.

И правда, ничего у них не вышло.

Два года эксперты бились над моими руками, чтобы просто выяснить, кто я такой. Теперь я был чертовски рад, что у них ничего не получилось.

Двое встали и вышли первыми, я за ними, а Линдс и Такер замыкали шествие.

Вся процедура заняла больше часа. Я позволил им делать с моими пальцами все, что им заблагорассудится. Они использовали самые последние достижения науки и техники, и у меня выступала кровь из под ногтей. Я даже не стал протестовать, когда кожа покрылась волдырями от того, что они держали мои руки слишком близко к ультрафиолетовой лампе.

Я оказался, наверное, самым покладистым подопытным кроликом из всех, с которыми они имели дело. Когда они выбились из сил, им пришлось констатировать, что в их практике я первый человек, начисто лишенный папиллярных линий на пальцах. Ребятки качали головами, когда я уходил, Линдс ругался вполголоса, стараясь не дать выхода душившей его злости, а Такер как будто был даже рад, потому что у него оставалась возможность посчитаться со мной его способом.

Я вошел в парикмахерскую отеля и сел у стены на стул.

В кресле Луца-Туца сидел клиент, и тот вертелся вокруг него, тараторя, как старая сплетница. Появился посыльный и протянул клиенту две телеграммы и телефонограмму. Получив щедрые чаевые, он сказал:

— Спасибо, мэр.

Вошли еще два человека, по-приятельски поздоровались с мэром, сели и заговорили о делах. Один оказался членом городского совета. Похоже, я находился в местном Уолдорфе. Здесь собиралась элита, чтобы побриться, постричься и посплетничать на местные темы. Да, Луц-Туц действительно был одним из самых осведомленных людей в городе.

Когда мэр выполз из кресла, я занял его место. Парикмахер повязал мне простынку и собирался заколоть ее на шее, но тут он встретился с моими глазами в зеркале и смертельно побледнел. Его руки тряслись, когда он правил бритву, а я начал думать, что мысль побриться не такая уж и удачная, в конце концов. Он трясся так примерно минут пять, потом я сказал:

— Эй, хватит нервничать. Ты сдал меня копам, а я вернулся и нашел тебя в том баре. Мы в расчете. Я не трону тебя.

Из его груди со свистом вырвался воздух. Ему явно полегчало.

— Я… я очень сожалею, сэр. Видите ли… я думал… Видите ли, у меня очень хорошая зрительная память… по роду своей работы… и я подумал… полиция… ну, что это мой гражданский долг…

— Конечно. На твоем месте я бы сделал то же самое. Забудем об этом.

— О, спасибо, сэр, спасибо!

Он наложил мне на лицо горячее полотенце и принялся массировать кожу. Это было приятно. Я млел в кресле, удобно вытянув ноги, пока он проделывал все свои штучки-дрючки. Мои глаза закрылись, звуки с улицы не долетали до моего сознания, мягкая кисточка, взбивающая пену на щеках, ввергла меня в состояние сладкой истомы.