Лайм посмотрел вниз, на свои ботинки так, будто он, стоя у высокого окна, разглядывал сквозь дым спасательную пожарную сеть.

— Я полагаю, что это так — сказал он. — Я не терплю дилетантов, которые пытаются объяснять профессионалу, как выполнять его работу.

— Брось. Ты думаешь, я попечительствующий чужак? Я знаю себе цену, Дэвид, и не гонюсь здесь за славой. Я делаю свою работу лучше, чем кто-либо еще, кому ее можно поручить.

— Скромность, — вздохнул Лайм, — добродетель, которую часто переоценивают.

Саттертвайт холодно взглянул на него.

— В тебе от рождения была заложена способность к такой остроте восприятия, которой большинство людей никогда не научатся за годы тренировки. И когда дело касается операций в Средиземноморье, ты — единственный эксперт, достойный этого названия. — И тут Саттертвайт вонзил нож и повернул его:

— А когда дело касается Западной пустыни, на кого еще вы сможете свалить ответственность, Дэвид?

— Я не был там со времен Бен Беллы. [14]

— Но я попал в цель, не так ли?

— То есть?

— Вам кажется, что Стурка тоже замешан в этом. Почему? Интуиция?

— Я просто не верю в совпадения, — ответил Лайм. — Две отлично организованные операции, обе такого масштаба, обе направленные в одну цель… Но у нас нет фактов. Это была просто идея. Ее нельзя положить в банк.

Саттертвайт ткнул пальцем в сторону стула.

— Возвращайся туда и садись. Ты готов начать работать?

— Это не мое ведомство.

— Чью должность вы хотите? Хойта? Так или иначе его голова полетит с плеч.

— Нельзя ни с того ни с сего увольнять гражданских служащих.

— Для них можно найти спокойное место, где они не смогут причинять неприятности. Место Эккерта? Это вас устроит? Назовите вашу цену.

— Не имеет смысла назначать цену за бесплодную идею. — Лайм не сделал ни малейшего движения в сторону кресла. В углу его рта торчала сигарета, и дым от нее попадал ему в правый глаз.

— Продолжайте, выясним этот вопрос окончательно. Вы знаете, что я застал вас врасплох.

— У меня нет фактов, чтобы продолжать. Неужели вы не понимаете? Никаких фактов! — Он шагнул вперед, полный негодования. — Я не назначаю цену — я не могу выслушивать то, что вы или кто-либо другой считает подходом ко мне. Во мне достаточно совести — если бы я знал, что у меня больше возможностей, чем у кого-либо, чтобы выполнить задание в полевых условиях, я бы взял это на себя, и вам не нужно было бы унижать нас обоих идиотскими разговорами о взятке.

Саттертвайт поднял очки к бровям.

— Вы не супермен, Дэвид, вы лишь наилучший наш шанс среди множества плохих шансов. Вы провели в этой части света десять лет жизни. Вы сделали карьеру в АНБ до того, как оно стагнировало в бюрократическую организацию, способную зас…ть дело Пуэбло — в ваше время воображение еще что-то значило. Вы думаете, я нё знаю ваших секретов? Я уделил вам пристальное внимание: я знаю, какие у вас способности, каких друзей и какие развлечения вы себе выбираете, ваше досье, сколько и когда вы пьете. Вы были тем человеком, который открыл канал между Бен Беллой и Де Голлем. Боже, — если бы у них хватило ума послать вас в Индокитай!

— Это не имеет значения, и вы знаете, — покачал головой Лайм.

Нельзя было определенно сказать, что он не хотел вплотную заняться этим делом. Раньше он мечтал о такой жизни, заполненной скукой; теперь он жаждал жить по-другому. «Старый боевой конь», — подумал он, но вовремя повернул обратно, не сделав решающего шага.

— Видите ли, все изменилось, это не тот мир, в котором я работал раньше. Уровень твоего интеллекта не имеет значения — только меткость твоей стрельбы. Я никудышный стрелок.

— Ваши доводы ничего не значат, и вам это известно.

— Нет. Чтобы принимать решения, уже не нужна голова, вместо этого думают, где поставить танк. Вы знаете, шахматные мастера уже неуместны; все решается в категориях «как организовать покушение — как предотвратить покушение».

— Хорошо, организуйте покушение на них. Но сначала найдите их. Найдите Фэрли и выручите его.

Лайм рассмеялся неестественно высоким голосом:

— Используйте местных ребят. Испанских сыщиков, бедуинов, крыс в пустыне — черт побери, это их территория.