– Вы чувствуете нежность к этой девочке? – осведомился доктор.

Кросс немного поразмыслил и признал:

– Да.

Откинувшись на спинку стула, доктор Жерар сцепил пальцы.

– Я вам верю. И это внушает мне великую надежду. Если она может реагировать на вас, то, возможно, мы сумеем помочь ей научиться реагировать на других. Быть может, когда-нибудь она научится сносить свою мать, а вам этого будет вполне достаточно, я прав, мадам?

– О, Кросс, – выдохнула Афина, – надеюсь, ты не сердишься.

– Да нет, в общем, все в порядке, – отозвался Кросс.

– Вы не оскорбились? – внимательно посмотрел на него доктор Жерар. – Большинство мужчин были бы крайне огорчены. Отец одного пациента просто ударил меня. Но вы не сердитесь. Объясните мне почему.

Кросс не мог объяснить этому человеку и даже Афине, как подействовал на него вид Бетани в ее обнимающей машине. Как напомнил он ему Тифани и прочих танцовщиц, с которыми он занимался любовью и которые оставляли его с чувством пустоты в душе. Его взаимоотношения со всеми Клерикуцио, даже с собственным отцом, вызывали в нем ощущение изоляции и отчаяния. И, наконец, как все жертвы, оставленные им позади, казались жертвами некоего призрачного мира, становившегося реальным только в его сновидениях.

– Быть может, потому, что я тоже аутист, – Кросс поглядел доктору прямо в глаза. – А может быть, потому, что на моей совести кое-какие преступления похуже, которые мне надо скрывать.

– А-а, – откинувшись на спинку стула, удовлетворенно проронил доктор. Помолчал и впервые улыбнулся. – Не хотите ли пройти у меня несколько тестов?

Оба рассмеялись.

– Ну, мадам, – произнес доктор Жерар, – как я понимаю, вы вылетаете в Америку завтра утром. Почему бы вам не оставить свою дочь у меня сейчас же? Мой медперсонал весьма квалифицирован, и могу заверить вас, что девочка не будет о вас скучать.

– Но я буду скучать о ней, – не согласилась Афина. – Можно мне оставить ее при себе на сегодняшнюю ночь и привести обратно завтра утром? У нас чартерный самолет, так что я могу улететь, когда пожелаю.

– Несомненно, – одобрил доктор. – Привозите ее утром. Я отправлю ее в Ниццу в сопровождении моих медсестер. У вас есть телефонный номер института, и вы можете звонить мне, когда только пожелаете.

Они встали, чтобы уйти. Афина порывисто поцеловала доктора в щеку. Доктор залился румянцем, он был вовсе не так уж бесчувствен к ее красоте и славе, несмотря на свою непривлекательную наружность.

Остаток дня Афина, Бетани и Кросс провели, прогуливаясь по улицам Парижа. Афина купила Бетани новую одежду – полный гардероб, купила новые принадлежности для живописи и огромный чемодан, чтобы уложить в него эти вещи. Затем все это отослали в отель.

Пообедали в ресторане на Елисейских полях. Бетани ела с жадностью, особенно пирожные. За весь день она не проронила ни слова и никак не реагировала на жесты Афины, выражающие любовь.

Кроссу ни разу не доводилось видеть столь пылких изъявлений любви. Разве что еще ребенком, когда его мать Налин гладила Клавдию по волосам.

За обедом Афина держала Бетани за руку, смахивала крошки с ее лица и все толковала, что вернется во Францию через месяц, чтобы следующие пять лет быть в школе рядом с нею.

Бетани не обращала на мать никакого внимания.

Афина с энтузиазмом рассказывала Бетани, как они будут вместе учить французский язык, вместе ходить по музеям, чтобы увидеть все великие полотна, как Бетани сможет посвящать живописи столько времени, сколько ей самой захочется. Описывала, как они смогут объехать всю Европу, побывать в Испании, Италии и Германии.

А затем Бетани заговорила впервые за весь день.

– Я хочу свою машину.

Как всегда, Кросс был потрясен ощущением праведности ребенка. Эта красивая девочка казалась копией портрета кисти великого художника, но копией, лишенной души мастера, будто Господь позабыл вложить в это тело душу.

Обратно к отелю они шагали уже в сумерках. Бетани шла между ними, и они раскачивали ее за руки, как на качелях. И раз уж Бетани позволила им такое, вроде бы даже восхитилась, они не оставляли это занятие до самого отеля.

Именно в этот миг в душе Кросса всколыхнулось ощущение счастья – точь-в-точь такое же, как на пикнике. А ведь они всего-навсего шли втроем, держась за руки. Кросс одновременно и удивился, и ужаснулся собственной сентиментальности.

Наконец они возвратились в отель. Уложив Бетани в постель, Афина вернулась в гостиную номера, где ее дожидался Кросс. Они присели бок о бок на диван цвета лаванды, держась за руки.

– Влюбленные в Париже, – улыбнулась Афина. – А ведь мы ни разу не спали вместе на французской кровати.