Ладно о танках. Так и накликать недолго. Пора к своим. Сурен наметил маршрут и перебежал за старое дерево, от него – за сарай, а там еще десяток метров, и можно залечь рядышком с капитаном.

– Ну как, живой, старшина? – риторически вопросил Александр, не отрываясь от автомата.

– Вашей помощью…

– Ну, чьей, положим, дело десятое, – хмыкнул офицер. «АКМ» в его руках дернулся от короткой очереди.

Сурен тоже поискал взглядом цель, выстрелил, но, к некоторой досаде, не попал. Так ведь почти все пули на войне улетают бог весть куда. В противном случае любой бой заканчивался бы мгновенно.

– Как остальные? – в промежутках между стрельбой поинтересовался капитан.

– Один убит. Апостол должен быть в том доме. Десантура минуту назад был жив. Где таджик, не знаю.

– Худойбердыев? Живой он. Вон у того забора залег, – за старшину ответил Александр. – Мы там на броне отправили Комара и убитых. Раз возможность появилась. Потом броня вернется, а там на ней по приказу и рванем.

И словно в подтверждение его слов, позади действительно рвануло. Раз, другой, тут же загрохотали выстрелы, но все бы ладно, стрельба шла весь день, но когда она нешуточно разгорается в твоем тылу…

Мужчины невольно оглянулись. Крестовоздвиженская петляла, да и помимо поворотов наблюдать на расстоянии мешал дым, так что ничего увидеть не удалось.

Обошли?

– Старшина, хватай своих ребят, и бегом туда. Надо разобраться.

В рации как всегда царил мат-перемат, и понять что-либо было невозможно.

– Почему я? – Сурен выстрелил, надавил на защелку слева, выбросил пустой магазин и вставил новый. Увы, последний. Хотя, если пошарить по чужим трупам, калибры же НАТО стандартны…

– Потому что твои люди хоть чуть поопытнее. Если что, сразу сообщи. Все. Удачи.

Капитан счел разговор исчерпанным. Тем более противник явно приободрился и перешел в атаку. Не толпами, но надвигаться он стал весьма решительно, и пришлось позабыть об экономии боеприпасов, как ни о чем не значащей ерунде. Только временами оглядываться. Вдруг и в тылу появятся осторожно перебегающие фигуры, а то и выползет высокий силуэт плюющейся огнем «Брэдли»?

Они опоздали. Безнадежно, до последнего предела, хотя часть пути действительно проделали бегом, и лишь заключительный отрезок шли, прижимаясь к полуразрушенным заборам. Мало ли какие сюрпризы прячет разрушенный город? Пожар, некоторые дома горели, еще ерунда. Его обойти можно, не лезть в огонь непонятно зачем, но бывают вещи намного страшнее неукротимого пламени.

Как ни странно, посреди всеобщих разрушений как ни в чем не бывало продолжала стоять церковь. Та самая, что дала свое название улице. Было нечто потрясающее в ее сверкающих позолотой куполах на фоне покрытого дымом вечереющего неба. Словно символ Руси на фоне всеобщей войны и резни, непобежденный, скорее же – непобеждаемый в принципе. Кажется, даже мусульманина проняло. Только смотреть и размышлять не было времени.

Все равно не успели. Почти приткнувшись к трехэтажному дому с лепниной между окон и большим балконом на последнем этаже, багровым пламенем горела боевая машина пехоты. Их машина. Пусть все они одинаковы, сошли с одного конвейера, изготовлены по одним чертежам, только глаз солдата умеет различать броню, на которой ездил, от любой другой.

Линии фронта в городе нет, и просочившийся сюда, а может, элементарно заблудившийся противник, заметил чужую БМП, воспользовался ее относительной слепотой и расстрелял в упор из гранатометов. Тем более из-за покрытого воронками, разбитого асфальта быстро ехать машина не могла.

Опоздание Сурена не играло роли. Для экипажа все было закончено в полминуты. А вот мстить было некому. По улице бродил с десяток здоровых мужиков, явно не ополченцев, нападавшие же валялись и на проезжей части, и во дворах. Пара явных уроженцев гор выискивали еще живых, методично орудовали ножами, исправляя старую поговорку про пулю-дуру. Прочие бойцы вполне славянской внешности работе горцев не препятствовали, старательно делая вид, что ничего не замечают и вообще заняты иным делом.

– Мы как раз выдвигались, услышали выстрелы, а… – с оттенком вины пояснил Сурену мужчина под сорок без знаков различия, но явно являющийся командиром группы. – Только и сумели положить всех. Восемнадцать человек, наглые, словно прямиком из Америки и находятся если не там же, то хоть в Европе… Некоторые сдаться пытались, да куда там! А вы где?

– Мы улицу держим. Тоже послали на звук боя. Сейчас назад пойдем. Там наших мало.

Мелькнула надежда: вдруг спецназ, или кто они там, послан на подмогу именно их батальону, однако командир лишь вздохнул.

– Соседи, значит. Нам передали: эвакуация скоро заканчивается. Максимум минут сорок, и будет команда на отход.

– Сорок минут еще надо продержаться. – Но на философию не было времени. – Ладно. Тогда мы назад.

Бой на улице Крестовоздвиженской продолжался, и оставаться вдали от ребят Сурен считал подлостью.

– Удачи вам!

– Взаимно! – И уже своим бойцам: – Двинули. Там ротный, капитан, наши друзья.

Мог бы не говорить, да само вырвалось. Без патетики, как само собой разумеющееся.