– Где ты был?
– тревожно спросил Блейз, кладя руку Гарри на плечо; кончики пальцев Блейза задели рубец от пятого удара, и Гарри, стараясь не морщиться от боли, аккуратно снял его руку со своего плеча.
– Я волновался...

На них смотрели, но ни одного из двоих это не волновало ни капли.

– Всё в порядке, - попробовал сказать Гарри; из пересохшего горла вырвался какой-то невнятный хрип. Он прокашлялся и повторил более внятно.
– Всё в порядке. Я отбывал наказание.

– У кого?
– быстро спросил Блейз.

– У Амбридж, - автоматически ответил Гарри.

Глаза Блейза зло сузились.

– Указ согласно декрету номер двадцать пять? Отмена решений Конвенции?

Гарри молчал.

– Гарри?

– Дай мне воды, - попросил Гарри сипло.

– Конечно... пойдём, - Блейз потянул Гарри за собой. Гарри не противился.

До Выручай-комнаты Гарри не дошёл - Блейз его левитировал; он нёс бы на руках, но Гарри был решительно против каких-либо прикосновений к спине.

Узкая мягкая кровать, куда Блейз уложил Гарри носом вниз, до боли напоминала ему лазарет; вот только здесь не было мадам Помфри, причитающей, охающей, отчитывающей. Это было не так уж и плохо - лежать в относительной тишине.

– Aguamenti, - Блейз поддержал голову приподнявшегося на локте Гарри.
– Пей.

Вода... холодная вода... зубы заломило, но Гарри пил и пил.

– Пока хватит...
– Блейз отставил пустой стакан на прикроватную тумбочку.
– Пока займёмся тобой... можно снять с тебя мантию и рубашку?

– Они приклеились, - предсказал Гарри, уложив подбородок на сцепленные руки.

– Я осторожно, - пообещал Блейз.

Мантия снялась легко. Рубашку он отлеплял с помощью тёплой воды и мягкой губки; Гарри терпел неизбежную боль молча, сжав зубы, ничего не отвечая на вопросы о том, как он, пока Блейз не отозвался об умственных способностях Гарри весьма нелицеприятно (а если попросту, то горестно осведомился: «Ты совсем недоумок, что ли?») и не напоил его обезболивающим зельем. После этого стало много легче, и Гарри сумел расслабиться, пока Блейз стаскивал с него рубашку и скрипел зубами, увидев рубцы.

– На тебе же живого места нет...

– Наверняка есть, - предположил Гарри.
– Просто его под рубцами не видно.

– Тебе бы всё шутить...
– Блейз нервно хихикнул.

– Ну не плакать же, - Гарри пожал бы плечами, если бы не опасение вызвать новую волну боли.

– На твоём месте девяносто процентов тех, кто учится в этой школе, давно не только расплакались бы, но и повинились бы перед Амбридж во всём, что делали, и что не делали... а у тебя губа не раз прокушена - гордо молчал, да?

– Да... и, пожалуйста, не лечи их, ладно? Только сними воспаление... и только в перчатках из драконьей кожи!
– спохватился Гарри.
– Ни в коем случае не трогай мою кровь просто так!

– Почему?
– в голосе Блейза звучали искренние удивление и обида.

– Жить хочешь - ищи перчатки, - безапелляционно отрезал Гарри.
– У меня ядовитая кровь.

– Ядовитая?

– В ней столько яда василиска, что хватит убить пару тысяч Блейзов Забини, - устало объяснил Гарри.
– Рубашку, где кровь, тоже не трогай... на всякий случай...

– Откуда у тебя яд в крови?
– судя по характерному шороху, Блейз внял гласу Гарри и натягивал перчатки, любезно предоставленные комнатой.

– Это долгая история, - пробормотал Гарри.
– И в ней не только мои секреты.

Василиска Севви тоже следует считать за разумное существо со своими секретами, которые следует уважать, не так ли?

– Ладно...
– не стал настаивать Блейз.
– Сейчас смажу тебя маринадом горегубки - ни черта не лечит, зато воспаление хорошо снимает... Она что, сама тебя била?

– Наблюдала. Бил Филч.

Блейз процедил сквозь зубы что-то непечатное и больше ничего не спрашивал.

– Спасибо, - Гарри захотелось спать, когда Блейз бережно укрыл его одеялом.
– Завтра поможешь мне?

– Завтра? Ты должен второй раз туда явиться?

– Всего была назначена неделя. Сегодня первый день...

– Конечно, помогу. Спи. Я разбужу тебя перед уроками.

Гарри успокоенно провалился в сон, задаваясь ленивым вопросом о том, как так случилось, что Блейз Забини вошёл в его жизнь и занял там до Мерлиновой бабушки места; стал о нём заботиться и беречь его сон. Единственный ответ, пришедший в усталый мозг - «любовь меняет людей» - решительно не понравился Гарри.

Опять это дурацкое слово на букву «л». В каждой бочке затычка.

– Добрый вечер, мистер Поттер.

– Добрый вечер, - учтиво склонил голову Гарри. Приветствие преследовало две цели: показать старой жабе, что сломать его не удалось, пусть и не надеется - в чулане и похуже приходилось, вытерпел же как-то, не сломался - и не дать ей повода назначить лишний день наказания. Например, за неучтивость с директором.

Тот же набор, что и вчера: Innecto, Depono, Wingarmentia. Филч с такой торжественной рожей, будто явился на собственную свадьбу, а не на изуверское взыскание.