Дорожка сделала поворот, и перед ними неожиданно возникло изящное здание из темно-красного кирпича, с деревянными балками, которые некогда были раскрашены. Небольшие окна смотрели на них пустыми черными глазницами. Над дверью снова красовался вытесанный из камня герб.

— Откуда ты знал про этот дом? — полюбопытствовала Селия у Джона, который соскочил с лошади и подошел к ней, чтобы помочь спешиться. — Ты уже бывал здесь раньше?

— Нет, просто слышал о нем в детстве. — Поставив Селию на землю, он не сразу отпустил ее, как раньше, а задержал ладони на ее талии, оглядывая дом прищуренными глазами. — Он принадлежал семье моей матери.

— Твоей матери? — удивленно повторила Селия, припоминая, что мать Джона, кажется, была шотландкой — в том числе поэтому королева и послала его сюда. Но сам Джон никогда не упоминал о матери. — И где же твои родные?

— Умерли. После того как мать отправили в Англию служить одной из многочисленных жен Генриха. Мне было шесть лет, когда не стало моих родителей, тогда я и унаследовал этот дом. — Он пнул с дорожки осколок кирпича. — Но от него немного было проку.

Селия моргнула. Ей приходилось видеть Джона злым, холодным, страстным, но таким отстраненным и рассеянным — никогда. От этого она снова невольно вздрогнула, и его руки крепче сжали ей талию.

— Пойдем, тебе надо в тепло, — сказал он.

Селия кивнула, хотя ей совсем не хотелось входить внутрь. Это место воистину казалось населенным призраками. Но уже совсем стемнело, и ничего другого не оставалось.

Джон распахнул дверь перед Селией.

Охотничий домик, где они провели несколько дней, казался ей тихим и заброшенным, но он ни в какое сравнение не шел с этим местом. В холле царила такая тишина, что слышно было, как посвистывает ветер снаружи. Пол растрескался и вспучился, балюстрада на лестнице обвалилась. Где-то вверху на потолке вроде бы зашелестели крылья птиц или летучих мышей.

Она зябко потерла предплечья и последовала за Джоном в комнату, некогда бывшую, по-видимому, большим залом. У дальней стены находился камин, повсюду на полу валялись обломки мебели. Джон отыскал целый стул и поставил его перед холодным камином.

— Садись и отдыхай, — велел он. — А я попробую развести огонь, чтобы ночью было поуютнее. А завтра присоединимся к остальным.

Завтра. Их уединение очень скоро закончится, и жизнь каждого потечет своим чередом. Ей бы радоваться, что Джон останется в прошлом, и двигаться вперед — трудиться на благо королевы в ожидании нового замужества. К прошлому нет возврата.

Но вместо этого Селия ощущала только холод и пустоту внутри. Джон был ей самым близким человеком, какими бы обманчивыми ни оказались чувства к нему. Но она страстно желала хоть мельком увидеть еще раз в его глазах отблеск давнего тепла.

Однажды она смогла выбросить его из своей жизни. Значит, и снова сможет?

Обхватив себя за плечи, Селия наблюдала, как он растапливает камин обломками мебели. Сначала они не хотели гореть, но древесина была сухая, ломкая, и вот пламя ожило и весело заплясало. Селия понемногу согревалась и успокаивалась. Пока они здесь и вдвоем, разве этого мало?

Когда огонь разгорелся, Джон сходил за дорожными мешками и на скорую руку приготовил ужин из сухарей, вяленого мяса и вина. Уже опустилась непроглядная ночь, оба молчали, и тишину нарушали только потрескивание пламени и порывы ветра за окном.

Селия смотрела, как Джон, сидевший на полу, опустив голову, устало растирает затылок. Что-то внутри у нее дрогнуло, и она непроизвольно подалась вперед и коснулась его руки. Мышцы его спины напряглись, он настороженно оглянулся на нее.

— Давай я разотру тебе плечи, — тихо предложила она. — Помнишь, тебе понравилось, как я это делала тогда, после охоты?

Ей показалось, что он сейчас откажется. Выйдет из комнаты и оставит ее в одиночестве. Но он придвинулся ближе и положил голову ей на колени, так что она сквозь юбки ощутила ее тяжесть. Ее руки легко заскользили по его плечам. Камзол на Джоне был расстегнут, и она спустила его с плеч, а он обхватил ее за голени. Она принялась разминать напряженные мышцы, кожа под его рубашкой была теплой и гладкой.

Селия нажала большими пальцами точки на его спине, где копилось напряжение.

— Наверное, раньше это был роскошный дом, — сказала она, чувствуя, как он постепенно расслабляется.

— Да, мать в детстве рассказывала мне о нем всякие истории. — Голос Джона прозвучал холодно и сухо. — Здесь устраивали грандиозные пиры. Особенно на Рождество. Танцы, музыка. Приглашали актеров, менестрелей. У этого самого камина звучали песни и баллады. Однажды дом посетила даже королева Мария Гиз.

Селия оглядела зал, пытаясь увидеть его таким, каким он был в те времена. Полы натерты до зеркального блеска, стены украшены гобеленами, на резных буфетах расставлены серебряные блюда с деликатесами. Наверху на галерее музыканты играют павану, а нарядные гости кружатся в танце.