Да, речь шла о письме королевы Польши, чьей благосклонностью пренебречь графиня пока не решалась. И не только потому, что сейчас она находилась на территории Речи Посполитой. Диана всегда гордилась тем, что умела — чисто интуитивно — предугадывать поступки людей, развитие событий; умела прогнозировать свое будущее, менее всего полагаясь при этом на волю Божью, на судьбу.

Нет, пока что она не нуждалась в поддержке королевы. Однако в будущем, когда…

Впрочем, это «когда» больше волновало сейчас королеву, чем графиню де Ляфер. Именно поэтому Мария Гонзага так торопила ее. Именно поэтому примчалась вслед за королем в Краков. Как-никак до Кракова графине ближе. Да и злых ушей меньше, чем в Варшаве, где для королевы «ангелы трубят» теперь почти беспрестанно, причем вовсю.

С тех пор как графиня познакомилась с Ольгицей и Властой, она нередко жалела, что Всевышний не наделил ее такой же силой ясновидения, как этих двух полуведьм. Однако в свои двадцать пять Диана тоже успела выработать в себе какую-то особую интуицию и стать убежденной, самонадеянной фаталисткой.

Графиня де Ляфер чувствовала, что способна играть во Франции, в Польше, вообще в этом мире, куда более заметную роль, чем та, которую предопределило ее происхождение и положение в обществе. Вот почему она так упорно стремилась во что бы то ни стало войти в высшие сферы обоих государств и даже в какой-то степени влиять на их политику и взаимоотношения.

«То, на что, сотворяя мою судьбу, поскупился Господь, я сотворю сама», — бросила она когда-то сгоряча графу де Брежи, который вдруг усомнился: стоит ли ей вмешиваться в государственные дела Франции? Так вот, эта мысль: «… на что, сотворяя мою судьбу, поскупился Господь, я сотворю сама», — теперь уже стала ее девизом, который мог бы с таким же успехом стать девизом любой другой воспитанницы пансиона мадам Эжен.

— Впереди большой лес, графиня, — на ходу заглянул в карету поручик-гонец Кржижевский. Нам придется трястись по нему почти всю ночь. Благоразумнее завернуть вон в ту деревушку и заночевать.

— Трястись всю ночь я как раз и не желаю. Не из-за кочек, из-за страха.

— Тогда стоять! — скомандовал поручик. — Надо решить, что будем делать.

Кучер сразу же остановил коней. Графиня взглянула на Власту, затем на Ольгицу.

— Нам не следует останавливаться, — уверенно проговорила слепая провидица. — Они найдут нас и в деревушке. А так… под утро мы проедем мост, свернем направо и отдохнем на хуторе лесника.

— Кто это — «они»? — ошеломленно спросила графиня. — Разве нас кто-то поджидает или преследует?

— Враги королевы, — спокойно ответила Ольгица. — Они уже знают, что мы спешим в Краков. А места здесь глухие.

— Почему же вы молчали?! — возмутилась Диана, инстинктивно нашаривая висевшую у ее плеча сумку с пистолетами. — Да еще и предлагаете въезжать в лес?

— Но если ж пани Ольгица так уверена… — начала было Власта.

— Единственное, в чем я уверена, — парировала Диана, — так это в том, что вам лучше помолчать.

— Не ссорьтесь, — вмешалась Ольгица. — Не время. Все будет хорошо.

— Но у меня всего-навсего двое гусар, — напомнил поручик. — Ну, еще ваш телохранитель — татарин Кара-Батыр… Четверо вооруженных мужчин, которых в лесу можно уничтожить первыми же выстрелами из засады.

В карете воцарилось тягостное молчание. Только забившийся где-то в щели сверчок призывно играл на своей боевой свирели, словно чудом уцелевший трубач погибшей армии.

— Вы ведь слышали, что сказала госпожа Ольбрыхская, поручик, — неожиданно изменила свое решение графиня. В ней вдруг взыграла кровь прирожденной авантюристки. — Кроме того, у вас есть приказ.

— Приказ, который я получил, обязывает меня вернуться. Понимаете, графиня, вернуться? И привезти вас. Иначе все это путешествие теряет смысл. Ну а по поводу того, о чем только что говорила ваша спутница… Я со своими солдатами проезжал этот лес днем и, насколько мне помнится, по ту сторону моста никакого дома лесника не наблюдалось; все тот же мрачный лес. Еще миль пять — только лес, и никаких признаков человеческого жилья.

— Не волнуйтесь, поручик, вам суждено погибнуть не в этом лесу, — сухим резким голосом заметила Ольгица. — Но об этом поговорим в другой раз. Если эту ночь мы проведем в постели, то прибудем в Краков через три часа после того, как женщина, которая направила вас сюда, отбудет из него. Но тогда какой смысл в вашем поручении?

— Вот видите, — благодушно поддержала ее Диана.

— Уж не хотите ли вы сказать?… — кончилось терпение поручика.

— Все, что госпожа Ольгица хотела сказать, она уже сказала, — перебила его Диана. — И не рассчитывайте, что я отпущу вас с миром, освободив от приятной необходимости прокатиться с нами по этому лесу. Кучер, гони!

— Я не могу рисковать вами, ясновельможная. Не скажу, чтобы в этом лесу завелись бандиты. Но здесь водится блуд. И лешие. Это бесовские места. Не думайте, что опасаюсь за себя. Как всякий солдат, я привык встречать смерть…