— Узнаешь эту шапку?

— Как же не узнать? Гетманская. С таким большим красным башлыком — только у него.

— Примечаешь, хвалю. Жена гетмана тем более узнает. Скачи в Чигирин, покажи ей, прикажи срочно передать гетману свиток «Королевской привилегии». Объясни, что гетман поспорил. Полковники не верят, что у него действительно есть такая грамота. Спор зашел слишком далеко и может кончиться пьяной схваткой. Изрубят казаки ее гетмана под пьяную руку — и судить их будет некому.

— Это гетман приказал? — на всякий случай уточняет Маньчжура, прикидываясь простачком.

— Забыл, кто тебе отныне приказывает? Жене Барабаша другим именем назовись. Свиток доставишь мне, и никому ни слова: в доме гетмана ты никогда не был, а куда девалась его шапка, понятия не имеешь. Наверняка кто-то из прислуги унес или из джур.

— На черное дело иду, господин полковник.

— Великие замыслы черными не бывают. Другое дело — что все великое оплачено золотом и кровью. В этом ты прав. Скачешь? Или кого другого отрядить?

— У тебя, полковник, и без меня врагов хватает. Есть кому головы сносить.

Проснувшись утром, Гяур выглянул в окно и увидел внизу, в небольшом, раздвоенном песчаной косой заливе, истрепанный полуобгоревший корабль. Даже отсюда, с возвышенности, на которой стоял дом рыбака Гиртона, полковник мог наблюдать, как метались по его палубе матросы, пытаясь залатать борта и привести в божеский вид парусную оснастку. Судя по всему, времени у экипажа было в обрез, а бухта все еще представлялась ему слишком ненадежным укрытием.

— Что это за судно? — спросил он Гиртона, дождавшись, когда тот вошел в дом. Гяур видел, как несколькими минутами раньше рыбак поднимался крутой каменистой тропинкой, ведущей к дому от причала.

— Да вроде бы испанское, военное. Только слишком уж потрепано. Не ваше ли это?

— Мой корабль затонул.

— Он мог и не затонуть, — недоверчиво посмотрел на своего ночного гостя «губернатор поселка», как представила его несколькими минутами раньше еще довольно моложавая хозяйка.

— Это фрегат? На борту его написано «Кондор»?

— Вы правы, чужестранец.

— Так это и есть тот самый пират, который напал на нас вчера вечером. Но признаюсь: если бы этот корабль оказался тем, моим, не затонувшим, у меня тоже не появилось бы особого желания встречаться с его командой. Поскольку был на нем пленником.

— Каких только историй не наслышались береговые камни! Вашей их не очень-то удивишь, — угрюмо подвел итог разговора Гиртон. — Сейчас вы позавтракаете вместе с нами и оставите мой дом. Я не хочу, чтобы испанцы казнили меня за ваши грехи. У меня своих столько, что на пять виселиц хватит.

Он окинул взглядом одежду полковника. Нельзя сказать, чтобы она была отутюжена, но, по крайней мере, имела свежевыстиранный вид, а главное, в ней уже можно было показаться на свет божий.

— Не волнуйтесь, вы оставите этот дом так же спокойно, как вошли в него, — заверил он гостя. Однако в глазах его полковник уловил какой-то недобрый огонек.

Впрочем, садясь за стол, напротив хозяина, он попытался отогнать подозрение, рассудив, что рыбак попросту не рад незваному гостю. Но кто может заставить его радоваться?

Однако спокойно покинуть эту обитель Гяуру не удалось. Не успели они выпить за провозглашенный хозяином тост, как в дверь и окна резко постучали. В ту же минуту в дом ворвалось несколько моряков. Гяур выхватил саблю, но, увидев перед собой пять или шесть пистолетных стволов, понял, что это уже не схватка, а самоубийство.

— А вот и наш князь, великий полководец азиатов, — протолкался через гурьбу своих пиратов улыбающийся командор Морано.

— Рад видеть вас, великий флотоводец, — с не меньшей иронией приветствовал его Гяур, не обращая внимания на то, как матросы обезоруживают его. — Вы ловко воспользовались предательством этого негодяя, — кивнул он в сторону застывшего по ту сторону стола Гиртона.

— Я не предавал вас! — воскликнул губернатор поселка. — Просто я ошибся, решил, что вы с этого корабля. И не думал, что они придут за вами.

— Вот видите, сеньор полковник, — недобро оскалился дон Морано. — Этот рваный башмак повешенного на рее предал вас, не предавая, а посему вполне заслуживает быть повешенным вместе с вами.

— Вы не сделаете этого, командор! — возмутился Гяур. — Если уж все случилось так нелепо… Считайте меня своим пленником, но старика не трогайте. Это я накликал беду на его голову.

— Вы пытались уйти от судьбы, полковник, а это невозможно. Это вообще невозможно, князь. На закате вас повесят на той же рее, на которой должны были повесить несколькими днями раньше.