Не привыкшие к таким «азиатским» способам войны, испанцы поначалу растерялись, но потом все же собрали в ударный кулак свою конницу и попытались остановить эту лавину. Однако швейцарцы, хорваты и поляки Асселя в течение нескольких минут расстреливали их на ходу, а потом развернули повозки бортами к атакующим и встретили таким огнем, что налет идальго сразу же захлебнулся. И этого было достаточно, чтобы в пространство между повозками хлынула конница Гяура. Вместе с ней выступил из артиллерийского лагеря отряд Улича, а из замка, усиленные сотней Хозара, вырвались казаки Сирко.

— Атаман! — позвал Гяур, пробиваясь через конный заслон испанцев. — Вы живы, полковник Сирко?!

— Истинно так, жив! — донеслось откуда-то от обводного рва.

Рядом с Гяуром оказалась какая-то повозка. Генерал прыгнул на нее, считая, что находится на одной из тех «цыганских бричек», на которых недавно спускались воины Асселя. И лишь осмотревшись, понял, что оказался в окружении испанских обозников. Убив поднявшегося ему навстречу извозчика, он несколько минут жонглировал своим копье-мечом, пока к нему не прорвались казаки из гарнизона Шарлевиля.

— Это не ты там воюешь, князь? — услышал он голос всадника, саблю которого только что с трудом отбил острием своего русичского оружия.

— Сотник Гуран?!

— Был сотником. На осадных харчах половина осталась, черти б этими испанцами пекло подметали! Тебя же по копье-мечу твоему узнал!

Спрыгнув с повозки, Гяур выстрелом из пистолета свалил с коня первого попавшегося под руку испанца и еще через мгновение вновь оказался в седле.

— На замок!

— На Шарлевиль! — поддержал его сотник и в это же мгновение заметил, что сзади к Гяуру, с оглоблей в руках, подкрадывается испанский обозник. Гуран рванулся к нему, выдержал страшный удар оглобли в плечо, но все же успел срубить обозника и только тогда выпустил из рук саблю.

— Ты ранен? — успел развернуть коня Гяур.

— Да разве ж это рана? — прохрипел Гуран. И замер.

Прямо на них при свете костра неслись еще два испанских всадника. Увидев ствол пистолета, сотник уже не мог защитить ни себя, ни полковника. Единственное, что он успел, это потянуться к оказавшемуся рядом, стремя к стремени, генералу и, обхватив его руками, прикрыть своим телом.

Еще не понимая, что происходит, Гяур решил, что казак попросту потерял сознание, и только когда услышал прогремевшие один за другим выстрелы и почувствовал, как содрогается от пуль могучее тело сотника, понял: Гуран прикрыл его, приняв на себя сразу две его смерти.

— Господин генерал, остатки испанского отряда ушли в сторону моря!

— Когда-нибудь они уйдут в сторону Испании, чтобы никогда больше не возвращаться сюда. Это будет справедливо.

Капитан Ассель нагнулся и бросил несколько горстей земли на могильный холмик сотника Гурана. Он не знал, кто здесь похоронен и почему генерал сидит у этой могилы на полуистлевшем пне, под моросящим дождем. Но понимал: в земле остается кто-то очень близкий князю Гяуру.

— Мы догнали тех драгун, что прорвались через возвышенность, и почти всех изрубили! — осадил вспененного коня Хозар.

— Много потерял своих во время этого рейда?

— Всего троих, князь! — Только сейчас ротмистр заметил могилу, снял шлем и подставил его под струи дождя, словно хотел напиться.

— Всего троих… — задумчиво кивнул Гяур. — Это не «всего». Их погибло трое.

— Только не задумывайся над этим, князь, — посоветовал Хозар. — Погибли — значит погибли. Мы — воины. Кто в этой могиле? Почему отдельно? Все остальные там, их хоронят воины Улича.

— Здесь сотник Гуран, принявший две моих пули.

— Принявший две твои? Почему твои, князь? — взволнованно наступал на него Хозар. Он всерьез начал опасаться, как бы молодой князь, проявлявший до сих пор просто-таки немыслимые чудеса храбрости, вдруг не сломился, не начал дрожать за свою жизнь, а значит, сводить ее к столичным салонам и балам. — В бою каждый принимает свою пулю. Только свою!

— Иногда случаются исключения.

Примчались два казака, держа за крестовину большой крест, который чуть ли не тащился по земле. Молча вогнали его в рыхлую землю и утрамбовали мелкими камнями. Один из них тут же принялся вырезать ножом: «Сотник Гуран. Казак с Украины».

— Убитые похоронены, князь! — медленно поднялся на холм Улич. — Надо бы подойти попрощаться.

— Надо бы.

— Там ждет полковник Сирко.

— Надо бы…

Гяур так и не двинулся с места. Остальные тоже стояли у могилы, уже под проливным дождем. Никто из них не мог уйти, оставив генерала одного.

Это скорбное молчание у креста продолжалось до тех пор, пока не появился сам Сирко.

— Сабля Гурана, — объяснил он, вонзая клинок рядом с крестом. — В степи она заменяет казаку крест. Говорят, что Господь уже привык к этому. — Из приседельной сумы он извлек глиняный кувшинчик с водкой и вогнал его в землю между крестом и саблей. Потом достал пистолет и выстрелил вверх. Те, у кого были пистолеты, последовали его примеру.