Дружбы князя с Хазарией Хорнимир не одобрял, помнил лютую смерть мятежных булгар, страшной ценой расплатившихся за смерть Осколодова сына. Но что хазары, что печенеги — все одно беда славянам. Пусть уж лучше степняки друг друга порешат.

Сообщал вестник, что преследуют его хозяева Печенега, но повернул тот к Киеву. Упреждал бек союзника Ас-Халиба. Хотел, чтобы тот принял на себя удар печенежский, пока не подоспеет сам.

Делать нечего: Осколод хазарам за прежние их заслуги должен был. Ясное дело, тонкости сии не для ума простолюдина, и не всякий гридень-то понимал, какого рожна едва собранная заново княжья дружина, ещё не оправившаяся от унизительного возвращения из Царьградского похода, снова покинула град.

О печенегах говорили разное: городов они не строят, домов не ставят — кочевники, что судачить понапрасну. Знающие люди сообщали, что каждый всадник печенежского войска возит при себе волосяной или кожаный аркан и с превеликим умением набрасывает петлю на шею жертвы.

Как и хазары, зачинают они бой с перестрелки, и тут уж либо упереться и выстоять под градом жалящих стрел, либо показать быстрому коннику спину. Правда, если хазары мечут стрелы на скаку, печенежские лучники опасны особенно спешенные. Приседают на одно колено, уперев в него же и нижний рог лука — так стрела летит дальше и бьет сильнее. Рубиться на топорах не сильны — нет у них навыков лесных жителей. Приемы боя и оружие заимствовали они у тех же хазаров, коим служили издавна, — да вот размолвка вышла…

Миновав полтора десятка верст, неотступно следуя за проводником, отряд, наконец, спешился у подножия высоченного холма. Вырыснув на вершину, Осколод глянул на местность из-под ладони. Следом на взгорье вскарабкался и Хорнимир, а за ним хазарин.

Степняк протянул руку, указывая на длинную конную вереницу, больше похожую на гигантскую чёрную гусеницу. Под тихий перезвон удил, оружия и доспехов она проползала в низине меж холмов, как отсюда казалось — неторопливо.

— Их поболе нас раз в пять, — прикинул Хорнимир на глаз. — Первыми выступим, все под стрелами печенежскими поляжем.

— Я скачи, тархан на бичараха приводи. Твой урус бичараха не упусти, рядом будь, — изъяснился хазарин. — Ас-Халиб вместе с бек на бичараха нападай.

— Тархан, то будет как наш дружинник в бронях, — перевел Хорнимир князю.

— А бичараха? — не понял Осколод.

— Так они печенега кличут.

— Торопись к беку, гонец! — ухмыльнулся князь. — Иначе все бичараха нам достанутся! Ты понял?

Хазарин кивнул и ринулся со склона вниз.

— Поспешим и мы, как бы не заметили, — молвил Осколод. — Что на рожон лезть не стоит, тут ты по-своему прав, воевода. Но как иначе славы добыть? Как Удачу развеселить?

— Погоди, княже. Авось они не к стенам киевским направились. А что, как если в обход? — возразил Хорнимир. — Коли хазары по пятам идут печенежским, не до Киева им будет.

— Ты пойми, старик! — более сдержанно проговорил Осколод. — Мне без победы к Дире лучше не возвращаться. И так по земле слух пошел, что всю силу растерял князь киевский. Двум смертям не бывать! Вдарим, пусть только приблизятся. И луки не успеют изготовить, как мы уж рядом будем. А там и хазары поспеют.

— Сдюжим ли до хазаров? Не верю я им.

— Доселе не подводили нас они. Если же хазары первыми в сечу ринутся — так и победу им праздновать. Наше дело младшее будет. Союзники подмогли беку ихнему или там кагану какому. Смекаешь, коли это Осколод на врага обрушится, а уж это хазарам помогать придется?

— Смекаю, — тяжело вздохнул Хорнимир. — Давно уж смекаю… Безрассудно, Осколод! На кого Диру оставишь вдовою?

— Нужна Удача! Вот без кого не будет князю жизни. Ее и нет, воевода!

— Приказывай, — вымолвил тот и застыл в ожидании решения, Хорнимир понимал — самого гибельного.

— Дозорных на холм, остальным быть наготове. Слушать клича моего.

Когда три неполные сотни киевлян ринулись вниз, в долину, заметили их не сразу. Печенежские стрелы завизжали, вспарывая воздух, но не скоро. Осколод оглянулся на воев и возрадовался, ибо Удача снова была с ним. Скольких видел на холме — все удержались в седлах, ни одного не выбили.

Скопище низкорослых, грязных, как и их косматые дурнопахнущие лошадки, степняков расступилось и сомкнулось за спиной отважной дружины киевского князя. Осколод направил скакуна в самую гущу печенегов, нещадно раздавая удары направо и налево.

На Осколода налетел не в пример иным рослый степняк, целя искривленным мечом точно под горло. Князь отклонился, пропуская стремление железа мимо, рубанул сам — зло и умело, отсекая врагу руку по самую лопатку.

Воевода рубился страшно, но в какой-то момент верный меч его дрогнул и переломился. Старый воин замешкался.

Печенег в богатых одеждах нацелился, чтобы ловким косым ударом поразить Хорнимира, но Жеребя соколом налетел на врага и упредил хитрого степняка, на ходу рассекая тому алкающим крови клинком и кожу, и плоть.