В дверь постучали. Я испуганно глянула на неё, но тут же успокоила себя мыслью, что это сеньора Софиантини. Однако, открыв дверь, я увидела, что за ней никого нет. Коридор был пуст и тёмен. Дверь зацепилась за что-то, лежащее на полу, я наклонилась и увидела свою сумочку, в целости и сохранности, лишь немного влажную после лежания на мокрой дорожке. Я подняла её и открыла. Все вещи были на месте.

Следующее утро выдалось солнечным, и парк отнюдь не казался тёмным и зловещим, но я всё равно пошла в обход. Дорога заняла больше времени, чем обычно, а я ещё к тому же немного проспала, потому что провела бессонную ночь, задремав лишь под утро. И всё же я успела вовремя, хотя и в самую последнюю минуту. Сеньор Соланос на время уехал, так что все занятия и репетиции с нами проводила сеньора Вийера. Я из последних сил сдерживала зевоту, опасаясь, как бы она не заметила моей сонливости.

Экзерсис как раз был закончен, когда дверь открылась, и в класс заглянул секретарь самого сеньора Эстевели.

— Сеньорита Баррозо, вас срочно к директору, — сказал он.

— Да что же это такое! — рассердилась балетмейстер. — Баррозо, что вы опять натворили? Неужели нельзя подождать пару часов, пока мы не закончим?

— Вообще-то её хочет видеть следователь из полиции, — сообщил секретарь. — Он сейчас у директора, так что поторопитесь.

Делать нечего, я отправилась в кабинет сеньора Эстевели, теряясь в догадках, что могло понадобиться от меня полиции. Ведь вчерашняя история с якобы кражей благополучно разрешилась! Или нет? А может быть, Коменчини придумал что-то ещё, с него станется.

Директорская приёмная была открыта, и по ней прохаживался сеньор Эстевели собственной персоной. Не рядовой, стало быть, следователь прибыл в театр, раз выставил директора из его собственного кабинета.

— Проходите скорей, — сказал мне директор, кивнув на дверь. Я открыла её и вошла.

— А, сеньорита Баррозо! — приветливо улыбнулся мне невысокий седоватый господин в штатском, восседавший за большим письменным столом. — Ведь это вы? Меня зовут Фабио Мартини. Проходите, садитесь.

Я села на стул напротив, выпрямившись и благовоспитанно сложив руки на коленях.

— Итак, сеньорита, я позвал вас сюда, чтобы побеседовать с вами в неофициальной обстановке. Вы не против? Тогда начнём. Скажите, вы знаете сеньора Луиджи Коменчини?

— Знаю.

— Как давно?

— Ну… Месяца полтора-два.

— Вы близко с ним знакомы? Меня не интересуют подробности вашей личной жизни, но я должен знать, были ли вы вхожи в круг его друзей.

— Нет, сеньор Мартини. Я не была его близким другом, и никого из его друзей я не знаю.

— Не были близким другом? Но мне сказали, что все это время он за вами ухаживал.

— Да, это так, но я никогда не принимала его ухаживаний.

Мартини наклонил голову набок и пристально посмотрел на меня.

— Скажите, сеньор Коменчини когда-нибудь говорил вам о своих врагах, недоброжелателях?

— Нет, никогда.

— А вы сами что-нибудь о них знаете?

— Нет.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Вчера вечером. Простите, сеньор Мартини, могу я узнать, что случилось?

— А вы не знаете? Сеньор Коменчини был сегодня утром найдет в парке мёртвым.

— Найден… мёртвым?!

Следователь кивнул.

— Убийство совершено с особой жестокостью. Труп с трудом удалось опознать.

Я ошарашено молчала.

— Расскажите о вашей последней встрече.

— О встрече? — тупо переспросила я.

— Да. И, если можно, поподробнее.

Я помолчала, собираясь с мыслями. Потом начала рассказывать. Сеньор Мартини постоянно что-то переспрашивал и уточнял, особенно его заинтересовала история "кражи". Он попросил меня перечислить имена всех свидетелей этой сцены, при том, что у меня создалось впечатление, что он и без меня отлично всё знает. Его взгляд, цепкий и пристальный, не отрывался от моего лица, заставляя меня чувствовать себя неуютно.

— И больше вы его не видели?

— Нет.

— Скажите, сеньорита Баррозо, вы ведь ходите домой мимо парка или через него?

— Да, обычно через парк.

— Скажите, вчера вы не заметили в нём чего-то необычного, подозрительного?

— Н-нет… — уже начав говорить, я вдруг представила себе, что этот въедливый господин вполне может придти к сеньоре Софиантини и спросить, не заметила ли она за мной какой-нибудь странности. А в том, что хозяйка пансиона заметила разорванное платье, сомневаться не приходилось.

— Что-то не так? — спросил Мартини, мгновенно уловив мою неуверенность.

— Я не уверена, имеет ли это отношение к убийству…

— Расскажите, сеньорита. Имеет это отношение, или не имеет, я решу сам.

— Вчера в парке на меня напали.

— Так, так, очень интересно. Кто это был?

— Было темно, я его не разглядела. Могу только сказать, что это был мужчина.

— Высокий, низкий? Толстый, тонкий?

— Выше меня. Не толстый… Но и не тощий. Обычного телосложения.