Шрифт:
И в этот момент откуда-то с тылу на позицию итальянцев выскочил танк. "Бэтэшка" смела пулеметом наводчика и заряжающих, всадила снаряд в сваленные в стороне зарядные ящики и наскочила на пушку, подминая ее гусеницами, разрывая и корежа металл своим весом. Лихо развернулась - в сторону отлетела какая-то изуродованная железяка. Откинулся башенный люк, и показалась голова в танкошлеме:
– Гей! Славяне! Чего лежите?
– Ястребов широко улыбнулся.
– Загораете? Ну, тоже дело...
– Эк, ты ее, товарищ старший лейтенант, - лейтенант-стрелок встал и подошел к "бэтэшке".
– А я, было подумал - удрали вы...
– Не дрейфь, пехота!
– Бронислав улыбнулся еще шире.
– Своих не сдаем. Дальневосточная - дает отпор!
– Товарищ корпусной комиссар, - голос адъютанта из просящего стал умоляющим.
– Ну, товарищ корпусной комиссар. Ведь мы уже, наверное, обогнали наших. Остановиться надо. Так и в гости к фашистам заехать недолго...
– А ну, отставить нытье, - Мехлис поморщился, словно у него схватило зуб.
– Что за паникерские настроения, товарищ майор? Какие еще фашисты? Во-он там, - он приподнялся в автомобиле и, прикрыв глаза ладонью, посмотрел куда-то вдаль, - вроде и наши встали. Ну-ка, товарищ Брагин, поворачивай. Поедем, узнаем - кто такие?..
...Запыленная "Испано-Сюиза" не успела еще проехать и половины расстояния, как стали видны десятка два БТ-5, а чуть поодаль - коротенькая колонна автомобилей. Мехлис прислушался и удивленно поднял брови: от танков доносились звуки гармони и песня:
С неба полудённого Жара не подступи, Конная Буденного Раскинулась в степи. Не сынки у маменек В помещичьем дому, Выросли мы в пламени, В пороховом дыму.Лев Захарович нахмурился. Мало того, что неведомые ему пока командиры устроили незапланированный привал, так еще и песни распевают! А об охранении наверняка не позаботились!..
Приказав остановить автомобиль, Мехлис скомандовал охране остаться на месте, а сам вылез и осторожно двинулся к певцам. Сейчас он покажет этим разгильдяям, что такое настоящая война! Нужно только осторожно подобраться к самым танкам. Мехлис лег на землю и, извиваясь точно ящерица, быстро пополз к крайней машине. Вот сейчас...
– Товарищ корпусной комиссар. Вторая рота второго танкового батальона и приданные ей рота третьего батальона второго стрелкового полка и отдельная моторизованная рота басков встали на вынужденную остановку!
Мехлис вскочил смущенный и злой. Перед ним стоял старший лейтенант-танкист, чье лицо показалось Льву Захаровичу смутно знакомым. Танкист улыбнулся хорошей, открытой улыбкой:
– Мы, товарищ Мехлис, давно вас заприметили. Ребята у нас - пограничники, в охранении стоят - ого! Доложили, а мы уж с товарищем Барановым решили поглядеть: кто это к нам в гости?
Только тут Лев Захарович заметил, что чуть сзади него стоит человек в форме стрелкового лейтенанта. Тот тоже улыбнулся и отдал Мехлису честь:
– Товарищ корпусной комиссар, вы не сомневайтесь: охранение у нас - первое дело!
– Доложил он слегка охрипшим голосом и добавил, - Если ваши проголодались, то мы поделиться можем. Добро пожаловать к нам на обед...
– Это вы что же, товарищи командиры: пообедать остановились?
– Мехлис начинал закипать, - Нашли время, нечего сказать!
– Да нет, товарищ корпусной комиссар, - устало махнул рукой танкист.
– Моторы перегрелись. Жара, будь она неладна! У нас на двух танках уже самовозгорание было. Вот и решили: постоим, моторы остудим, потом еще и водичкой отольем, а там - дальше рванем...
Лев Захарович промолчал. Командиры были правы: авиационный двигатель М-5, стоявший на "бэтэ пятых" мог загореться от перегрева. Летчики уже жаловались, что на бреющем полете в самую жару у СБ и "ишаков" загораются моторы. У танкистов значит те же проблемы? Нужно будет сообщить...
Так размышляя, он шагал вслед за командирами к танкам. Песня тем временем звучала все громче:
Пусть паны не хвастают Посадкой на скаку, - Смелем рысью частою Их эскадрон в муку. Будет белым помниться, Как травы шелестят, Когда несется конница Рабочих и крестьян.