— Денег? — выслушав эту взволнованную чепуху, Колобок посмотрел на него насмешливо и даже — презрительно. — Когда дело закончим, денег у тебя хватит не на одну, а на две квартиры.

— Тогда — по рукам! — заявил Гарик и тут же протянул Колобку ладонь.

Колобок усмехнулся, искоса посмотрел на руку Гарика — вытащив из лежащей между ними на скамейке пачки сигарету, закурил и отвернулся.

— По рукам, — сказал Колобок.

Гарик спрятал руку в карман. Несколько минут они сидели молча.

— Завтра в то же время на этом месте, — сказал Колобок, не поворачивая головы, — притащи бабки, сколько сможешь. Надо стволы купить и взять тачку напрокат.

— А ты же говорил, — осторожно начал Гарик, — что вам, когда везли к Серго, глаза завязывали. Дорогу то есть ты помнить не должен…

— Должен, не должен, — проворчал Колобок. — Завтра поговорим, фраер. Давай, вали.

Гарик поднялся со скамейки.

— Сигареты оставь. И бабок, сколько есть. На жратву мне.

Гарик послушно положил на скамейку пачку сигарет и достал из кармана несколько мятых десятирублевок.

— Вот, — словно бы извиняясь, проговорил он, — все, что есть. Там у меня мелочь осталась… На автобус.

Колобок курил и глядел на дорогу, по которой одна за другой бежали машины. На Гарика он не смотрел вовсе. Только кивал в такт его словам.

«Как он изменился, — неожиданно подумал Гарик. — Вроде бы тот же самый человек, а что-то неуловимо переменилось в нем. Это словно бы… словно бы он долго носил усы и бороду и вдруг их сбрил…»

— Ну я пошел? — полувопросительно произнес Гарик.

— Валяй. До завтра.

— До завтра.

— Не опаздывай, фраер.

Гиви Гогиевич Шошиа вовсе не был похож на того бандита, которого описал Тамаре Степан Аркадьевич. В своих светлых, тщательно выглаженных брюках, белой свежайшей рубашке и очках в тонкой золотой оправе он больше походил на директора школы. Говорил Гиви Гогиевич правильно, что называется, на литературном русском языке — или почти правильно и совсем без акцента.

— Так это вы… Тамара? — ласково вопросил он вошедшую в комнату, служившую ему рабочим кабинетом, Тамару, устремив на нее свои удивительно лучистые глаза.

— Это я, — несколько удивленно подтвердила Тамара. — А вы…

— Гиви Гогиевич, — представился он. — Мне очень приятно, Тамара, с вами познакомиться.

— Мне тоже, — оглядываясь по сторонам, проговорила Тамара.

Рабочий кабинет Шошиа на втором этаже кафе «Мария-Тереза» представлял собою небольшую комнатку, вся обстановка — письменный стол и два кресла. На столе стоял открытый ноутбук.

— Насколько я понимаю, — продолжал Шошиа, — у вас, Тамара, были какие-то проблемы на вашей родине… В Санкт-Петербурге?

— Да, — подтвердила Тамара.

— Теперь вы находитесь в бегах? И документов у вас нет?

— Именно так, — кивнула Тамара. — Вам же рассказали все, что вы меня теперь спрашиваете?

Гиви Гогиевич только усмехнулся на ее вопрос.

— Больше не буду, — сказал он. — Я могу вас принять на работу… поварихой. Вы умеете готовить?

— Умею, — сказала Тамара.

— Вообще-то, — добавил Гиви Гогиевич, — я бы предпочел дать вам место официантки… Согласуясь, так сказать, с вашими внешними данными. Но Голован уже посвятил меня в некоторые особенности вашего поведения. Очень жаль… — Шошиа вздохнул. — Из вас, Тамара, могла бы получиться очень хорошая официантка…

«Интересно, — подумала Тамара, — что это Голован успел про меня наплести? Что я на посетителей бросаюсь? На таких посетителей, пожалуй, бросишься… Тут надо было что-то исключительно страшное придумать…»

— У нас сегодня как раз одна из поварих не вышла на работу, — снова заговорил Гиви Гогиевич. — Вот и заступите на ее место. Нам не нужны недисциплинированные люди. Кстати, запомните это.

— Хорошо, — кивнула Тамара. — Мне прямо сейчас заступать?

— Конечно! Я же вам сказал. Спускайтесь в кухню, там уже все знают. И халат… Ну, найдете там где-нибудь, — Шошиа неопределенно махнул рукой. — А нет, можно и так — без халата…

Бесформенный, заплывший жиром снеговик в клубах жаркого ватного пара при ближайшем рассмотрении оказался очень толстой женщиной лет пятидесяти с обесцвеченными кудряшками на голове, бледной от постоянного нахождения в душном подземном помещении.

Когда Тамара вошла на кухню, она, склонившись над огромным котлом, помешивала в нем ложкой на длинной ручке какое-то варево.

Заметив Тамару, она, колыхнув обтянутыми белым халатом телесами, повернулась к ней.