Откуда я знаю, хватит или нет? Разве я когда-нибудь выступала перед всем человечеством? Послезавтра суббота. А в воскресенье Праздник Солнечных Парусов. Как нарочно время для своей идеи выбрала. И чего мне так везет?

Я махнула рукой и, не заперев двери, выбежала из избы. Перепрыгнула вязанку хвороста. Остановилась перед кедром. Погладила рукой теплую кору. Рядом с ним я словно божья коровка. Словно муравей. А он вместе с другими деревьями меня, царя природы, оберегает. Жизнь мою защищает. Как и муравьиную, кстати. И божьей коровки тоже.

Человек возле дома сажает деревья, разбивает сад. Дом без сада — неуютная нора. Дерево — друг человека. И когда вот такой кедр вырастает вольно, сам по себе, человек обязан ему поклониться. Мы у деревьев в неоплатном долгу.

Я мечтаю сделать Солнечную систему домом для всех людей. Но что за дом без сада? Надо научиться выращивать в космосе яблони, березы, кедры. Чтоб жили в космической пустоте цветы и деревья. Пускай под пленкой, пускай там не они нас, а мы их будем защищать — мы должны воздать деревьям за то, что они делают для нас на Земле. Только сад при доме сделает дом настоящим домом…

Я первая высажу дерево на астероиде. Согласен, кедр?

Далеко в поднебесье старый великан одобрительно кивнул кроной. Будто величественной гривой тряхнул…

— Дядя Антуан! — закричала я. И осеклась. А чего в самом деле, если оно само выскочило на язык — простое естественное обращение? Я сломала паузу и повторила твердо: — Да, дядя Антуан, не хочу я выступать в воскресенье. И никогда не хочу. Нечего мне сказать людям. И почему все я да я?

— Такой у тебя счастливый дар, Аленушка! — ответил Читтамахья. — Дар придумывать. Не стыдись его — он быстро проходит.

— Ну, тогда представьте себе деревце на астероиде. И трава внизу с ромашками на фоне звезд. Красиво?

— Ничуть не красиво, элементарная пошлость! — Читтамахья нахмурился, сердито посмотрел на меня. — Ни к чему нам клумбы среди звезд. Некогда там цветочки нюхать и за бабочками гоняться. Да и не приживутся они во мраке и холоде. Космос нужен для работы, а не для баловства. Уж коли хороши твои маяки безопасности, то и хороши, не придерешься. Дельно и по существу, и не стоит их украшать… Остальное — лирические безделушки, психологические излишества, Остынь, Аленушка…

От волнения он сильно протянул, почти пропел мое имя.

Где-то в глубине души я сознавала, что он прав. Но не могла с такой правотой согласиться. С каких пор красота и радость стали излишествами? В конце концов, мы все хотим сделать космос домом. Может, каждый по-своему. Кто больше, кто меньше. Но ведь хотим же! Я знаю деревья в космосе понравились бы дяде Исмаилу. И значит они будут расти. Непременно!

Мы стоим с командиром разведчиков на астероиде. Когда Тобол Сударов отвлекается и на минуту забывает, что это он погубил Исмаила, с ним вполне можно дружить. Сейчас он деловито водит резаком по каменному выступу, изображавшему в моем бывшем «государстве» гору, когда мы давным-давно, больше месяца назад, играли здесь в кругосветку. Уже наплавлена буква «3». Рядом рождается «А». Тобол тщательно отделывает каждый штрих. Туня висит поодаль, вполоборота ко мне, чтобы не показывать, как «расплывается» в улыбке ее неподвижная физиономия. Она счастлива, что я занята делом.

Впрочем, я свое дело закончила, я отдыхаю, любуясь тем, что сотворила. Под надувным пленочным куполом расправляют листья растения, о которых я мечтала: три яблоньки, две березы, вишня и кедр. Маленький лес из семи деревьев в три этажа. Под корнями трава, ромашки, фиалки. Уютное кварцевое солнышко застряло в зените, но светит сейчас нежарким закатным накалом. Пахнет влажной почвой, лопнувшими почками и — неведомо отчего! — грибами. Время от времени пробуждается крошечный вентилятор и заставляет вспархивать свежий ветерок.

У причальной мачты в массивном контейнере хранится все необходимое для помощи одинокому космическому неудачнику. Энергия. Воздух. Тепло. Связь. Завтра мы с Тоболом махнем отсюда на Праздник Солнечных Парусов. Я должна выступать. А я еще не придумала ни словечка.

А может, и не надо придумывать? Просто взять и показать рукотворный сад в космосе. Мой сад. Наш сад.

Я вышла из теплицы. Постояла возле Тобола. Одним прыжком вознеслась к «Муравью», расчаленному метрах в восьми над поверхностью астероида. Медленно развернулась, уселась на срезе шлюза. Мой мир и мой сад выглядели прекрасно. По крайней мере, мне они нравились.

Тобол выпрямился, потушил резак и отодвинулся в сторону, открывая ровно выплавленную в камне строку:

— Не жалко? — спросил белобрысый командир разведчиков, сильно топнув ногой. И от этого взмыл вверх.

Он наверняка проплыл бы мимо «Муравья», если бы я не ухватила его за рукав.

Чудак! Что ему было отвечать?

Для меня всю жизнь будет звучать другое название. Не потому, что в мою честь.

А потому, что так назвал свой дар дядя Исмаил: