Как же ему тогда повезло с Тори… Один Мерлин знает, как повезло.

Глава 2.

…Воспоминания о мае девяносто восьмого года до сих пор вызывали у Малфоя нервную дрожь. В то солнечное утро, сидя между родителями у стола в Большом зале, ощущая одним плечом напряженную руку матери, а другим - безвольно обмякшее тело отца, он со всей очевидностью понял: прежняя жизнь кончена, а в новой Малфои уже никогда не будут играть тех ролей, на которые могли претендовать по праву своего происхождения. Теперь мир принадлежал бесстрашным героям, а заодно и их дружкам - предателям крови и поганым магглокровкам. Вокруг смеялись, пели, кричали, а они сидели втроем, словно окруженные Кругом Беззвучия. Внезапно Нарцисса соскользнула со скамьи и потянула Драко за рукав:

– Бери отца - и пойдем, - шепнула она.
– Нам надо домой.

Драко послушно поднялся, подхватил Люциуса под руку (тот, по всей видимости, вообще не понимал, где находится), и они направились к дверям. На них почти никто не обратил внимания, только полоснул ненавидящим взглядом кто-то из поттеровских прихвостней - мелкий глазастый ублюдок с висящей на груди колдокамерой. Нарцисса легко двигалась вперед, а Драко волокся следом, продолжая поддерживать отца и неотрывно глядя в тонкую материнскую спину, обтянутую светло-серым шелком мантии. Длинная узкая ложбинка позвоночника темнела проступившей на ткани влагой.

Уже на выходе их остановили двое в бордовой форме авроратских ищеек. За спиной Драко еще гремели отголоски распеваемых в Большом песен, а в ушах уже прозвучало: «Люциус Абраксас Малфой, именем закона вы арестованы».

Чужие руки оторвали Драко от по-прежнему молчавшего отца. Он не успел возразить ни словом, ни взглядом - в ту же секунду авроры, мертвой хваткой сжавшие люциусовы плечи, исчезли из зала. Хлопок тройной аппарации отозвался в ушах Драко как взрыв Бомбардо. Он с трудом отвел взгляд от того места, где еще несколько секунд назад стоял его отец, увидел обреченность, застывшую на бледном исцарапанном лице Нарциссы... и в тот же момент пришли слезы.

Много позже он просто корчился от стыда, вспоминая, как мать вела его к выходу из замка - растрепанного, рыдающего, полуослепшего от слез. Они вышли на лужайку у подножия замка, Нарцисса отпустила плечо Драко и, повернув камнем внутрь свой тяжелый старинный перстень, переплела пальцы с пальцами сына. Острые грани крупного сапфира больно впились Драко в ладонь, личный портключ матери сработал - и вихрь перемещения выбросил Малфоев на тисовую аллею прямо у дверей мэнора. Родной дом встретил их глухой мертвенной тишиной и запахом мастики: за время отсутствия хозяев вышколенные эльфы в значительной мере ликвидировали тот беспорядок, который оставили в поместье люди Лорда. Когда Нарцисса и Драко вошли в вестибюль, перед ними с тихим хлопком появился старый Грамблер - родоначальник всего поголовья малфоевских домовиков - и рухнул на колени.

– Госпожа Нарцисса! Мастер Драко!
– старик захлебывался и дрожал всем телом.
– Те люди… они ушли, госпожа! Они… не вернутся больше?

– Нет, Грамблер, - бесцветно сказала мать и опустилась в мигом подставленное эльфом кресло, - они не вернутся. Дома все в порядке?

– Да, госпожа! Я сейчас представлю вам подробный отчет…

– Позже. Проводи мастера Драко наверх и уложи его спать.

– Мама!
– хрипло сказал Драко.

– Драко, иди. Пожалуйста, сынок. Мне надо подумать.

– Надо идти к этому негру, - мозг Малфоя судорожно просчитывал всевозможные варианты спасения отца, - он, кажется, знаком с папой… Возможно…

– Нет. Если отец не вернется к утру, я пойду к Поттеру.

– К кому?
– неверяще переспросил Малфой.

– К Поттеру, Драко. Он… кое-чем мне обязан. Быть может, мне удастся его уговорить.

Даже сейчас Малфоя выворачивало наизнанку при мысли о том, что мать будет унижаться перед паршивым полукровкой, но, глядя в застывшие голубые глаза Нарциссы, он покорно кивнул и, сопровождаемый домовиком, поднялся к себе в спальню. Залпом проглотив стакан Успокоительного зелья, поданный Грамблером, Драко отослал эльфа, не раздеваясь, рухнул на постель и погрузился в глубокий сумрачный сон без сновидений.

…Утром он проснулся словно от толчка, с острым, стыдным чувством голода, неумолимо сосущим под ложечкой. Драко с трудом поднялся с кровати, плеснул в лицо водой из серебряного умывального тазика, который эльфы по старинному обычаю каждое утро водружали на туалетный столик, и вышел из спальни. На лестнице, ведущей в гостиную, он бросил взгляд вниз и остолбенел: прямо в центре комнаты, на старинном обюссонском ковре неподвижно стоял высокий человек в рваной темной мантии.

– Мама!
– закричал Драко и вихрем полетел вниз.
– Мама!! Иди сюда!

Он судорожно обнял отца, но тот продолжал стоять как статуя, бессмысленно глядя в пол. Потом медленно поднял голову. Драко отшатнулся - белки глаз Люциуса были ярко-алого цвета, а тонкие ноздри отвратительно окольцованы присохшими корочками крови. Зеленоватая бледность осунувшегося лица резко контрастировала с черными ямами подглазий.

«Легилименция…», - с ужасом понял Драко, вспомнивший свою работу у Лорда.

– Люциус!
– мать сбежала вниз по лестнице, бросилась к отцу, как слепая, ощупала пальцами его лицо и откинула со лба грязные спутанные волосы.
– Как?.. Когда?..