— На корабль, мистер Сингх.

— Теджендра…

— Эверетт, на корабль!

Он смотрел, как смуглое лицо Теджендры поглощает густая маслянистая чернота. Он смотрел в его глаза. Глаза говорили: я все понимаю. Эверетт обернулся и шагнул к свету. Он не услышал привычного: «За Данди, Атланту и святого Пио!» Шарки лишь тихо промолвил:

— «Да благословит тебя Господь и сохранит тебя. Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя».

Раздались два выстрела.

С лицом мрачней тучи Шарки последним ступил на борт, и за ним втянули трап. Он не смотрел ни на Эверетта, ни на лейтенанта Кастинидис, ни на солдат. Американец прямиком направился на мостик, где молча занял место за своим монитором. Остальные последовали за ним.

Сен уже отводила дирижабль от колокольни. Черные щупальца вылезали из дверей, из световых люков на куполе, обвивались вокруг башни, словно змеи.

— Вы принесли его? — спросила эгистер колледжа Каиафы.

— Да, — ответил Эверетт.

— А где доктор Сингх?

Лейтенант Кастинидис покачала головой.

— Полный вперед, Сен, — ледяным тоном промолвила капитан Анастасия. — Уводи мой корабль из этого кошмара.

Тяжелые осколки каменной кладки дождем осыпали лужайку. Щупальца свивались друг с другом и стремились ввысь. Чернота поглощала башню, как недавно поглотила Теджендру. Ни жизнь, ни смерть. Эверетт ненавидел эту мерзость всеми фибрами души. Его руки дрожали от бессильного гнева.

Убивай только по необходимости. Карты не ошибались. Им не было дела до того, верил ли Эверетт Сингх в их предсказания. Пузыри Земли. Враги наседают, шансы победить туманны. Острый шпиль Высот Андромеды. Темный туннель, готовый поглотить беспечного Гуляку. Отвратительные младенцы-пауки — Паучьи Детки. Тьма, поглощающая мир. Время Волка. Птичка над бушующим морем, летящая к недостижимому свету. Сияющая тропа.

Сияющая тропа. Луч света, пронзающий тьму. Свет, бьющий из-за горизонта. Свет, солнце.

Солнце.

Эверетт приблизил микрофон к губам.

— Мистер Макхинлит, у нас хватит энергии для прыжка?

Теперь башня напоминала готовый лопнуть дьявольский бутон. Щупальца уже дотянулись до «Эвернесс», они делились и извивались, выпуская все новые побеги.

Сен навалилась на рычаги. Медленно, очень медленно громадный корабль набирал скорость.

— Серединка на половинку, но если ты решил валить из этого ужасного места, я только «за»!

— Нет, мистер Макхинлит, напротив.

Наконец Эверетт понял. Он понял, почему тот, другой, Эверетт хотел его смерти. Понял, что чувствуешь, когда чужой отбирает твою жизнь и ломает ее по своему усмотрению. Теперь он знал цену ненависти. Горячими углями ненависть пылала в его груди. Чаще всего ненависть заставляет людей лишь бессильно сжимать кулаки, но если ты обладаешь властью, чтобы выплеснуть ненависть наружу, ты становишься опасен. Эверетт обладал властью. Абсолютной и беспредельной.

Он схватил Инфундибулум. На экране медленно вращались сияющие прозрачные полотнища. Нашел нужные координаты. Ничего сложного. Произвел вычисления. Проще простого. Точка отправления, точка прибытия. Ширина окна, период его открытия. Инфундибулум выдал готовое решение. Эверетту оставалось ввести код в контроллер.

Усики раскрылись, словно челюсти. Их верхушки, плоские, как щупальца кальмара, обратились вихрем крылатых тварей. «Эвернесс» удирала на всех парах: Королевский колледж музыки, Альберт-холл, Альберт-мемориал, белизна Кенсингтон-гарденс, прерываемая редкими посадками, проносились под корпусом дирижабля. «Эвернесс» преследовало наноторнадо.

Панель загорелась зеленым.

— Закройте глаза! — крикнул Эверетт. — Отвернитесь! Не смотрите на свет!

Он нажал на кнопку. Портал открылся в двадцати метрах над башней. С другой стороны портала сияло беспощадное светило. Место, куда любой, кто хотел покинуть этот мир или проникнуть в него, отправлялся, чтобы сплясать мгновенный обжигающий танец на поверхности Солнца. Эверетт обратил это свойство портала в оружие.

Такой яркой вспышки ему видеть не доводилось. Эверетт бросился на пол, прижав руки к лицу. Сквозь закрытые веки он видел кости своих ладоней. Запахло паленой кожей и волосами. Он перекатился по полу, спиной к большому обзорному окну.

Пять миллионов градусов жара ударило по Имперскому университету из отверстия диаметром в сто метров. Университет не просто взорвался — он расплавился, превратился в клубок плазмы. Перестал существовать. Ничто не могло выжить в сердце светила. Пять секунд Эверетт Сингх обстреливал наномассу, затем портал закрылся. Исчезли башни, лужайки, корпуса и лаборатории; на их месте бурлила лава. Ни единого Нано, ни единого атома. Музеи, концертные залы, памятники — вся величественная викторианская архитектура Южного Кенсингтона была уничтожена. Пылающие автомобили кружили в воздухе, словно опавшие листья. От музеев Естественной истории, Виктории и Альберта, Музея науки остались лишь дымящиеся остовы. Альберт-холл напоминал раздробленный череп. Повсюду носились огненные торнадо. Над зоной взрыва поднималось облако-гриб из перегретого газа и дыма, внутри облака сверкали молнии. Две тысячи, три тысячи, четыре тысячи метров. Затем взрывная волна подбросила «Эвернесс», словно детскую игрушку, и швырнула в небо. Эверетт прилип к пульту управления; Шарки так сжал кресло руками, что костяшки пальцев побелели. Генерал и эгистер покатились по полу. Защитный костюм лейтенанта Кастинидис, используя последние крохи энергии, удерживал ее вертикально. Сен вцепилась в рычаги. В окне мелькали обугленные пни, заснеженный Гайд-парк, стена огня, продвигающаяся по Южному Кенсингтону.