Манн тоже спешно покинул Мехико. 14 декабря президент Джонсон устроил старому другу повышение – предложил ему пост помощника госсекретаря по делам Латинской Америки плюс дополнительный пост специального помощника президента40. Перед отъездом из Мексики Манн жаловался коллегам в посольстве, что остался недоволен расследованием убийства Кеннеди, однако вынужден оставить попытки докопаться до сути произошедшего в Мехико. Что ж, по крайней мере, если появятся новые доказательства заговора, то близость к президенту на новом месте как раз и пригодится.

В декабре в одной из последних своих депеш Госдепартаменту из Мехико Манн писал, что, увы, не рассчитывает «выяснить что-либо определенное по важнейшему вопросу» кубинского заговора с целью ликвидации президента41. По прошествии многих лет один американский репортер цитировал слова Манна, назвавшего «самым странным явлением в своей жизни» явное нежелание ЦРУ и ФБР разобраться до конца, что же все-таки случилось в Мехико42.

Офис комиссии

Вашингтон, округ Колумбия

январь 1964 года

Фрэнсис Адамс, бывший комиссар полиции Нью-Йорка, был на голову выше остальных штатных сотрудников комиссии: 59 лет и под два метра ростом. Арлен Спектер, младший юрист в команде, ответственной за воссоздание картины убийства, говорил, что Адамс выглядел громадным не только из-за своего роста, но и из-за ощущения собственной важности. Это был «типичный влиятельный юрист с Уолл-стрит» – он не сомневался, что может подчинить своей воле любого, вспоминал Спектер1.

Со временем Спектер проникся к Адамсу уважением невзирая на высокомерие старшего коллеги. Адамс не скрывал своего презрения ко всем географическим точкам кроме Нью-Йорка, но Спектер, уроженец штата Канзас, находил такой урбанистический шовинизм забавным, а вовсе не оскорбительным. Во время их первой встречи Адамс проглядел резюме Спектера и заметил, что молодой адвокат, сын украинского эмигранта, торговца фруктами, родился в городе Уичито.

– Уичито? – сухо осведомился Адамс. – Куда же это ваша мать тогда ехала?

Адамс появился в Вашингтоне через несколько дней после того, как Спектер начал работать в офисе комиссии. Он объяснил, что, по его ощущениям, расследование может двигаться очень быстро, поскольку вина Освальда абсолютно очевидна. «Он сказал: “Это еще одно простое дело об убийстве”», – вспоминал Спектер.

Самомнение Адамса было отчасти заслуженным, и Спектер это знал. За бурные полтора года в должности комиссара полиции Нью-Йорка, начиная с января 1954-го, Адамс предпринял поистине исторические шаги по искоренению коррупции в полицейских подразделениях2. Он остановил зарождавшуюся волну преступности, заставив сотни полицейских выйти из своих кабинетов и отправиться патрулировать улицы города, чем завоевал всеобщее уважение. Покинув пост комиссара полиции, он стал одним из самых востребованных и высокооплачиваемых адвокатов в городе.

Спектер вспоминал, как они вместе с Адамсом отправились пообедать на Лафайет-сквер, в дорогой французский ресторан вcего в паре кварталов от Белого дома («в другие рестораны Фрэнк Адамс просто не ходил»), и Адамс настоял на том, чтобы взять такси. Он похвалялся Спектеру, что может себе это позволить, поскольку «его ежедневный заработок в суде составляет две с половиной тысячи долларов». От такой «астрономической суммы» у Спектера перехватило дыхание. Адамс зарабатывал в день больше, чем Спектер за месяц работы в штате комиссии3.

Почти с самого начала работы в комиссии Адамс почувствовал себя некомфортно. Задание было весьма непростым. Он и Спектер должны были выстроить детальную, посекундную хронологию событий в день убийства, а заодно описать и проанализировать данные медицинской и баллистической экспертиз. Адамс, однако, «не горел желанием разбираться в деталях», рассказывал Спектер. У себя в юридической конторе он руководил работой пяти или шести помощников одновременно, когда готовил дело к суду, говорил он Спектеру. Но в комиссии их было только двое: он и Спектер. «Он не привык работать над длительными проектами, имея под рукой только одного помощника, да еще такого молодого», – рассказывал Спектер.

Вскоре Адамс завел свой распорядок работы. Обычно он приезжал в офис комиссии после одиннадцати утра, «немного общался с сотрудниками, пролистывал какую-нибудь папку и звонил в нью-йоркский офис своей конторы, чтобы только найти повод убежать», вспоминал Спектер. В ту зиму в Нью-Йорке у Адамса было полно дел в судах, о чем он сказал Спектеру еще в начале января. «Адамс сразу же сообщил мне, что с середины февраля – всего через пять недель – он будет занят на крупном антимонопольном процессе и к тому времени рассчитывает закончить работу». У фирмы Адамса был офис в Вашингтоне, и он предпочитал проводить время там, нежели в тесном кабинете, который делил со Спектером на Капитолийском холме.