Крепко поработал он со своим «максимом». Немолодой уже боец (ему было, кажется, за сорок) на одном этапе боя выручил всю роту. В самую критическую минуту, когда немцы почувствовали слабину на нашем левом фланге, по моему распоряжению он расторопно выдвинулся на опасный участок и без промедления открыл огонь. Немцы попытались подавить нашу огневую точку, однако Агеев не дрогнул. Несколько позже, когда и Песчанка, и высота были в наших руках, мы увидели трупы гитлеровских солдат, большое их число Агеев мог смело отнести на свой боевой счет. Многие немцы попали а плен, немало взяли мы и трофейного оружия. Однако и сами пострадали крепко: в моем взводе осталось лишь 22 человека. Это от пятидесяти-то с лишним! (С. 362-363.)

В силу специфики комплектования, отсутствия уличного состава необходимых навыков и опыта они, кроме отдельных случаев, не могли выполнять, скажем, разведывательные или диверсионные функции во вражеском тылу (для штрафных рот это было вообще исключено).

В.В. Карпов:

Другой эпизод (в фильме «Штрафбат». — Ю.Р). Посылают за «языком» группу в семь человек. Их «напутствует» начальник особого отдела — жестокий садист, не доверяющий никому. И вдруг он разрешает штрафникам идти в тыл противника. Штрафникам такое не доверяли, боялись, что кто-то останется у немцев. Не вернутся штрафники, сам пойдешь на их место.

Есть в фильме и прямое оскорбление в адрес фронтовиков. Речь идет об эпизоде, когда раненного в разведке бойца сослуживцы добивают, чтобы не обременять себя при возвращении. Такого категорически не бывало. Я уж не говорю о феномене фронтового братства. Но и чисто по дисциплинарным причинам. Если в разведку ушли пятеро, то столько же должны вернуться. Вытаскивали даже убитых, а раненых уж тем более.

Е.А. Гольбрайх:

Представьте, ушла в разведку группа штрафников и не вернулась. Пропала без вести или перебита на «нейтралке», и никто не знает, кто погиб, а кто в плен попал. Что скажет на допросе в свое оправдание командир роты, когда особисты пришьют ему «оказание помощи в умышленном переходе на сторону врага»? Где мы такого «камикадзе» найдем?..

Если штрафники и ходили в разведку, то только вместе с офицерами из постоянного штата роты. Да не уголовников брали в разведвыходы, а бывших полковых разведчиков, уже имевших опыт разведпоисков. Далее — штрафники почти никогда не стоят в обороне, это ударное подразделение, рассчитанное на несколько атак, на прорыв обороны противника. Всю информацию о противнике, включая разведданные, получают непосредственно из оперативного отдела и штаба дивизии. Так зачем штрафникам в разведку ползать, «языков» коллекционировать? Пару раз перед разведкой боем нас просили по возможности взять в плен немца, но особо не настаивали, сверхзадачу не ставили... Но больше всего бесит, что в сериале («Штрафбат». — Ю.Р.), штрафники немцев в плен берут чуть ли не каждый божий день. Мы что, с дебилами воевали? На фронте, пока одного «языка» добудут, немало разведгрупп в землю костьми ляжет. А тут?! Словно на танцы идут во Дворец культуры, а не за линию фронта.

В офицерских штрафных батальонах в разведку ходили нередко, но там командиры доверяли штрафникам. А с нашей публикой — разговор особый...

Дух боевых распоряжений фронтового времени, их конкретику передают детали. Так, первую боевую задачу командование уже хорошо известного нашим читателям 8-го ОШБ Сталинградского фронта получило из штаба фронта 2 октября 1942 г.: сформировать маршевую роту численностью 116 человек, передать ей батальонный обоз — шесть лошадей и три повозки, вооружить двумя станковыми и 12 ручными пулеметами, 36 автоматами ППШ и 60 винтовками и отправить по маршруту Терновка — Ширяевский — Б. Ивановка — Лозное в распоряжение командующего 24-й армией генерал-майора И.В. Галанина. К исходу 3 октября сосредоточиться в селе Садки.

Первые серьезные потери ОШБ понес в районе высоты 108,4, что у села Котлубань. Там, проявив отвагу и мужество, погибли смертью храбрых 19 бойцов-переменников и один командир взвода, 28 переменников получили ранения. Все погибшие были захоронены на южных скатах той же высоты {97} .

Масштабные самостоятельные задачи штрафным частям ставились редко. Тот же 8-й ОШБ, прошедший от Сталинграда до Берлина, воевал без нескольких месяцев три года, но, например, ни одного крупного населенного пункта за это время не освобождал.

О том, что штрафникам доверяли решение хотя и самых напряженных, опасных, но все же частных задач, вспоминают, избегая соблазна преувеличить собственную роль, и большинство фронтовиков.

А.В. Беляев:

Наш штрафной батальон дислоцировался рядом со штабом фронта под рукой у командующего, чтобы, как говорится, в случае чего...

Штрафные батальоны в боях использовались, как правило, в составе дивизий и полков на наиболее укрепленных участках обороны немцев. Выполняли они и самостоятельные задачи: занимали господствующие высоты для улучшения позиций обороны, контратаковали вклинившегося в нашу оборону противника, вели разведку боем, прорывали вражескую оборону. Батальон в полном составе использовался редко. И думаю, не потому, что в этом не было необходимости. Все дело в том, что на полное формирование уходило много времени... Поэтому, как только сформировывали роту, так сразу же вводили ее в бой.

В.И. Голубев:

Отдельная армейская штрафная рота болтается по всему фронту армии. Выматываешься, роешь окоп, уснуть бы ночью, команда: «Подъем!» — и марш-бросок в другое место...

Даже будучи укомплектованными, штрафные части редко действовали в полном составе. Как правило, их делили на группы, которые по отдельности придавались той или иной стрелковой части, что также сужало их и без того скромные тактические возможности.

В прессе уже обращалось внимание на то, что некоторые недоразумения относительно тактических возможностей штрафных частей возникают в том числе из-за того, что штрафные батальоны путают со штурмовыми батальонами. Последние формировались из вышедших из окружения или бежавших из плена командиров Красной Армии после проверки «компетентными органами».