Полное собрание сочинений. Том 3. Басни, стихотворения, письма
вернуться

Крылов Иван Андреевич
Шрифт:

Басни

Книга первая

Ворона и лисица

Уж сколько раз твердили миру,Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,И в сердце льстец всегда отыщет уголок.Вороне где-то бог послал кусочек сыру; На ель Ворона взгромоздясь,Позавтракать-было совсем уж собралась, Да позадумалась, а сыр во рту держала.На ту беду Лиса близехонько бежала; Вдруг сырный дух Лису остановил:Лисица видит сыр, – Лисицу сыр пленил.Плутовка к дереву на цыпочках подходит; Вертит хвостом, с Вороны глаз не сводит, И говорит так сладко, чуть дыша: «Голубушка, как хороша! Ну что за шейка, что за глазки! Рассказывать, так, право, сказки! Какие перушки! какой носок!И верно ангельский быть должен голосок!Спой, светик, не стыдись! Что ежели, сестрица,При красоте такой, и петь ты мастерица, Ведь ты б у нас была царь-птица!»Вещуньина с похвал вскружилась голова, От радости в зобу дыханье сперло,—И на приветливы Лисицыны словаВорона каркнула во все воронье горло:Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

Дуб и трость

С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел.«Поистине, роптать ты в праве на природу»,Сказал он: «воробей, и тот тебе тяжел.Чуть легкий ветерок подернет рябью воду, Ты зашатаешься, начнешь слабеть И так нагнешься сиротливо, Что жалко на тебя смотреть.Меж тем как, наравне с Кавказом, горделиво,Не только солнца я препятствую лучам,Но, посмеваяся и вихрям, и грозам, Стою и тверд, и прям,Как будто б огражден ненарушимым миром.Тебе всё бурей – мне всё кажется зефиром. Хотя б уж ты в окружности росла,Густою тению ветвей моих покрытой,От непогод бы я быть мог тебе защитой; Но вам в удел природа отвелаБрега бурливого Эолова владенья:Конечно, нет совсем у ней о вас раденья».—«Ты очень жалостлив», сказала Трость в ответ,«Однако не крушись: мне столько худа нет. Не за себя я вихрей опасаюсь; Хоть я и гнусь, но не ломаюсь: Так бури мало мне вредят;Едва ль не более тебе они грозят!То правда, что еще доселе их свирепость Твою не одолела крепость,И от ударов их ты не склонял лица; Но – подождем конца!» Едва лишь это Трость сказала, Вдруг мчится с северных сторонИ с градом, и с дождем шумящий аквилон.Дуб держится, – к земле Тростиночка припала, Бушует ветр, удвоил силы он, Взревел и вырвал с корнем вонТого, кто небесам главой своей касалсяИ в области теней пятою упирался.

Музыканты

Сосед соседа звал откушать; Но умысел другой тут был: Хозяин музыку любилИ заманил к себе соседа певчих слушать.Запели молодцы: кто в лес, кто по дрова, И у кого что силы стало. В ушах у гостя затрещало, И закружилась голова.«Помилуй ты меня», сказал он с удивленьем: «Чем любоваться тут? Твой хор Горланит вздор!» —«То правда», отвечал хозяин с умиленьем: «Они немножечко дерут;Зато уж в рот хмельного не берут, И все с прекрасным поведеньем». А я скажу: по мне уж лучше пей, Да дело разумей.

Ворона и курица

Когда Смоленский Князь,Противу дерзости искусством воружась, Вандалам новым сеть поставил И на погибель им Москву оставил:Тогда все жители, и малый и большой, Часа не тратя, собралися И вон из стен Московских поднялися, Как из улья пчелиный рой.Ворона с кровли тут на эту всю тревогу Спокойно, чистя нос, глядит. «А ты что ж, кумушка, в дорогу?» Ей с возу Курица кричит: «Ведь говорят, что у порогу Наш супостат».— «Мне что до этого за дело?»Вещунья ей в ответ: «Я здесь останусь смело. Вот ваши сестры, как хотят; А ведь Ворон ни жарят, ни варят: Так мне с гостьми не мудрено ужиться,А, может быть, еще удастся поживиться Сырком, иль косточкой, иль чем-нибудь. Прощай, хохлаточка, счастливый путь!» Ворона подлинно осталась; Но, вместо всех поживок ей,Как голодом морить Смоленский стал гостей — Она сама к ним в суп попалась. Так часто человек в расчетах слеп и глуп.За счастьем, кажется, ты по пятам несешься: А как на деле с ним сочтешься — Попался, как ворона в суп!

Ларчик

Случается нередко нам И труд и мудрость видеть там, Где стоит только догадаться, За дело просто взяться.К кому-то принесли от мастера Ларец.Отделкой, чистотой Ларец в глаза кидался;Ну, всякий Ларчиком прекрасным любовался.Вот входит в комнату Механики мудрец.Взглянув на Ларчик, он сказал: «Ларец с секретом, Так; он и без замка;А я берусь открыть; да, да, уверен в этом; Не смейтесь так исподтишка!Я отыщу секрет и Ларчик вам открою:В Механике и я чего-нибудь да стою». Вот за Ларец принялся он: Вертит его со всех сторон И голову свою ломает;То гвоздик, то другой, то скобку пожимает. Тут, глядя на него, иной Качает головой;Те шепчутся, а те смеются меж собой. В ушах лишь только отдается:«Не тут, не так, не там!» Механик пуще рвется. Потел, потел; но, наконец, устал, От Ларчика отсталИ, как открыть его, никак не догадался: А Ларчик просто открывался.

Лягушка и вол

Лягушка, на лугу увидевши Вола,Затеяла сама в дородстве с ним сравняться: Она завистлива была.И ну топорщиться, пыхтеть и надуваться.«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?»Подруге говорит. «Нет, кумушка, далеко!» —«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко. Ну, каково?Пополнилась ли я?» – «Почти что ничего».—«Ну, как теперь?» – «Всё то ж». Пыхтела да пыхтелаИ кончила моя затейница на том, Что, не сравнявшися с Волом, С натуги лопнула и – околела. Пример такой на свете не один:И диво ли, когда жить хочет мещанин, Как именитый гражданин,А сошка мелкая, как знатный дворянин.

Разборчивая невеста

Невеста-девушка смышляла жениха: Тут нет еще греха, Да вот что грех: она была спесива.Сыщи ей жениха, чтоб был хорош, умен,И в лентах, и в чести, и молод был бы он(Красавица была немножко прихотлива):Ну, чтобы всё имел – кто ж может всё иметь? Еще и то заметь,Чтобы любить ее, а ревновать не сметь.Хоть чудно, только так была она счастлива, Что женихи, как на отбор, Презнатные катили к ней на двор.Но в выборе ее и вкус и мысли тонки:Такие женихи другим невестам клад, А ей они на взгляд Не женихи, а женишонки!Ну, как ей выбирать из этих женихов? Тот не в чинах, другой без орденов;А тот бы и в чинах, да жаль, карманы пусты; То нос широк, то брови густы; Тут этак, там не так;Ну, не прийдет никто по мысли ей никак.Посмолкли женихи, годка два перепали; Другие новых свах заслали:Да только женихи середней уж руки. «Какие простаки»Твердит красавица: «по них ли я невеста? Ну, право, их затеи не у места! И не таких я жениховС двора с поклоном проводила; Пойду ль я за кого из этих чудаков?Как будто б я себя замужством торопила,Мне жизнь девическа ничуть не тяжела:День весела, и ночь я, право, сплю спокойно:Так замуж кинуться ничуть мне не пристойно». Толпа и эта уплыла. Потом, отказы слыша те же,Уж стали женихи навертываться реже. Проходит год, Никто нейдет;Еще минул годок, еще уплыл год целой: К ней свах никто не шлет.Вот наша девушка уж стала девой зрелой. Зачнет считать своих подруг (А ей считать, большой досуг):Та замужем давно, другую сговорили; Ее как будто позабыли. Закралась грусть в красавицыну грудь.Посмотришь: зеркало докладывать ей стало, Что каждый день, а что-нибудьИз прелестей ее лихое время крало.Сперва румянца нет; там живости в глазах;Умильны ямочки пропали на щеках;Веселость, резвости как будто ускользнули;Там волоска два-три седые проглянули: Беда со всех сторон!Бывало, без нее собранье не прелестно;От пленников ее вкруг ней бывало тесно:А ныне, ах! ее зовут уж на бостон! Вот тут спесивица переменяет тон.Рассудок ей велит замужством торопиться: Перестает она гордиться.Как косо на мужчин девица ни глядит,А сердце ей за нас всегда свое твердит. Чтоб в одиночестве не кончить веку,Красавица, пока совсем не отцвела,За первого, кто к ней присватался, пошла: И рада, рада уж была, Что вышла за калеку.

Парнас

Когда из Греции вон выгнали боговИ по мирянам их делить поместья стали [Вместо 1-го и 2-го стихов в первоначальном тексте читалось: // Как в Греции богам пришли минуты грозны // И стал их колебаться трон; // Иль, так сказать, простее взявши тон, // Как боги выходить из моды стали вон. // То начали богам прижимки делать розны: // Ни храмов не чинить, ни жертв не отпускать; // Что боги ни скажи, всему смеяться; // И даже, где они из дерева случатся, // Самих их на дрова таскать. // Богам худые шутки: // Житье теснее каждый год! // И наконец им сказан в сутки // Совсем из Греции поход. // Как ни были они упрямы, // Пришло очистить храмы: // Но это не конец: давай с богов лупить // Всё, что они успели накопить. // Не дай бог из богов разжаловану быть! // Угодьи божески миряна расхватали. // Когда делить их стали, // Без дальних выписок и слов // Кому-то и Парнас тогда отмежевали.],Кому-то и Парнас тогда отмежевали;Хозяин новый стал пасти на нем Ослов Ослы, не знаю как-то, знали, Что прежде Музы тут живали, И говорят: «Недаром нас Пригнали на Парнас: Знать, Музы свету надоели, И хочет он, чтоб мы здесь пели»«Смотрите же», кричит один: «не унывай! Я затяну, а вы не отставай! Друзья, робеть не надо! Прославим наше стадо, И громче девяти сестер {Девять сестер – девять муз.}Подымем музыку и свой составим хор!А чтобы нашего не сбили с толку братства,То заведем такой порядок мы у нас:Коль нет в чьем голосе ослиного приятства, Не принимать тех на Парнас». Одобрили Ослы ослово Красно-хитро-сплетенно слово:И новый хор певцов такую дичь занес, Как будто тронулся обоз,В котором тысяча немазанных колес.Но чем окончилось разно-красиво пенье? Хозяин, потеряв терпенье, Их всех загнал с Парнаса в хлев.