Гарри снова фыркнул при упоминании гардероба, размышляя, что довольно иронично, слышать от человека, носящего только черное, что чей-то еще выбор одежды не соответствует нужному уровню. Он снова взглянул на мужчину.

— Значит, вы бы были…

— Твоим опекуном, Гарри. Конечно, у меня бы были и правила, которым я бы хотел, чтобы ты следовал. Например, если оглянуться назад, касающиеся комендантского часа.

— Конечно, — пробормотал Гарри.

— И я был бы тем, к кому бы обратились профессора в случае, если бы они посчитали, что у тебя есть трудности в учебе или если бы у тебя были сложности с… другими студентами.

Вроде Малфоя, подумал Гарри, и ему снова пришлось бороться с приступом тошноты. Он молчал некоторое время, еще раз все обдумывая, а затем сказал:

— Вы хотите услышать остальную часть?

Глаза Снейпа ненадолго сузились прежде, чем он опустил ладони на поверхность стола.

— Пророчества, я полагаю?

Гарри кивнул.

— Очень хорошо. Теперь это не должно представлять опасности, так как у Темного Лорда уже нет возможности вытащить информацию из моей головы.

— Поэтому он никогда не говорил вам?

— Эта та причина, которую приводил мне директор.

Гарри услышал то, что Снейп не сказал: директор мог просто оправдываться. Не считаясь ни с чем, он рассказал Снейпу полную версию так, как он ее запомнил, когда прокрутил в своей голове столько раз, что мог рассказать ее, разбуди его кто-нибудь среди ночи. Он сделал особый акцент на строке «И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой» и наблюдал за реакцией Снейпа.

К сожалению, единственное, что он смог разглядеть, это злость профессора.

— И директор рассказал тебе это?

— Да, сэр.

— Когда?

— Ночью, когда мы вернулись из Отдела Тайн.

Повисло молчание. А затем, почти шепотом:

— Ночь, когда убили Блэка.

Гарри сглотнул и заставил себя кивнуть, не доверяя словам.

Лицо Снейпа было таким же бледным, как и у Сэра Николаса, но огонь в его темных глазах полыхал жизнью.

— Этот… ублюдок. А он не подумал, что ты уже и так перенес достаточно той ночью? — изумлено смотря на профессора, Гарри откинулся на спинку стула, потому что мужчина бурно жестикулировал. — Насколько же у него железные нервы? Рассказать ребенку, что он должен стать…

— Я не ребенок! — прервал его Гарри. — И я хотел знать пророчество. Он скрывал его — мою цель — от меня так долго… Шар был уничтожен в Отделе Тайн, и я думал, что оно было утрачено, а затем он показал мне воспоминание с профессором Трелони и все остальное. У него есть Омут Памяти.

— Я знаю это, — огрызнулся Снейп. — Я просто думаю, что было абсолютно неуместно сбрасывать это на твои плечи, когда ты уже горевал по шавке.

Вспомнив беспорядок, который он устроил в кабинете Дамблдора, он сказал:

— Ну, хм, у меня было несколько минут, чтобы высказаться, прежде чем он рассказал мне.

— О?

— Я, возможно, разгромил его офис. Немного.

Снейп произвел удивленный звук, похожий на фырканье, и обе его брови взлетели вверх.

— Я был зол.

— Понятно.

— На него.

— Очевидно.

— Я все еще не извинился.

— Мы быстро исправим это, — Снейп сделал паузу, и его губы сделали это характерное движение. — К тому же мне кажется, что я нашел еще одно слово для нашего списка. Возможно, его стоит вписать туда под заголовком «Как Не Следует Называть Директора В Его Собственной Школе, Если Хочешь Сохранить Работу».

Слегка кивнув, хотя он и удивился, опять, сдержанному юмору Снейпа, Гарри поджал губы. Он задавался вопросом, что думает Снейп обо всем этом теперь. Понимал ли он, почему Гарри не особо задумывался о своей жизни после Хогвартса? Или почему он не давал отпор, как ему следовало, дяде? Или другим… После того, как человек узнает, что он должен умереть, что-то в его отношении к жизни непоправимо и ужасно меняется.

— Что такое, Гарри?

Избавившись от этих мыслей, он решил просто спросить.

— Я много думал об этом, о пророчестве. Как вы думаете, оно действительно значит, что либо убью я, либо убьют меня?

На протяжении долгой минуты Гарри думал, что, возможно, Снейп не ответит, что он так и будет смотреть на Гарри этим, слегка ошеломленным взглядом. Но затем мужчина сказал:

— Значит, вот что ты думаешь?

Гарри снова кивнул.

— Так же как и Дамблдор. Мне так кажется. Поэтому он и не хотел говорить мне об этом раньше, когда я был просто ребенком. Он не хотел, чтобы я знал, что должен буду стать убийцей или, вы знаете, умереть.