И т. д. Все названные проблемы так или иначе освещались в моих предыдущих публикациях, в том числе и в двадцати книгах [19] . Тем не менее, многие вопросы остались «за кадром» или же требуют дальнейшего осмысления. В частности, это относится и к судьбе наших гиперборейских прапредков, их высокоразвитых достижений (отчасти сохранившихся, отчасти утерянных) и оставшихся после них (что уж не подлежит никакому сомнению) сакральных традиций.

XX век, ознаменовавшийся двумя самыми разрушительными и кровопролитными войнами в истории человечества, пережил еще одну великую и бескомпромиссную битву, хотя для большинства населения планеты она осталась почти невидимой и неизвестной (хотя настоящее и будущее всех народов земли зависели от нее не в меньшей степени, чем от Первой и Второй мировых войн). По существу это была завершающая стадия растянувшегося на десятилетия сражения за северную традицию и нордическое (гиперборейское) наследство, где на карту ставились достижения древних цивилизаций, а в конечном счете — утверждение мирового господства. Однако то, что происходило в XX веке, — лишь видимая часть айсберга. Финальные сцены, о которых пойдет речь, — это отнюдь не последнее действие всей тетралогии, события которой разворачивались на протяжении даже и не веков, а тысячелетий. Именно столько продолжалась странная война, не знавшая границ ни в пространстве, ни во времени. Как и полагалось, на ней лязгали мечи и сабли, гремели выстрелы мушкетов, винтовок и пистолетов, падали бомбы, рвались мины и торпеды бесшумно разрезали волны морей и океанов. Но велась она также и в тиши королевских и царских покоев, под стрельчатыми сводами дворцов и храмов, в подземельях инквизиции, кабинетах правителей и спецслужб. А люди гибли не только на полях сражения или в морской пучине, они могли навсегда исчезнуть и в тюремных застенках…

Вот уже восьмой месяц каждое утро хмурый конвоир приводил Александра Барченко (рис. 1) в отдельную комнату, где среди голых стен стоял табурет, стол со стопкой чистой бумаги и чернильницей, куда ежедневно не забывали подливать фиолетовые чернила. Под потолком тускло горела засиженная мухами электрическая лампочка. Света явно не хватало, а зрение за время заключения и допросов катастрофически ухудшилось. Через шесть часов узника вновь уволили в камеру, а все написанное им уносили в следственный кабинет, где постепенно собралась объемистая рукопись. Поздно вечером или ночью арестанта еще успевали сводить к следователю, и тот, ознакомившись с написанным за день, ставил несколько конкретных вопросов, которые, по его мнению, требуют более подробного освещения. И так изо дня в день…

Рис. 1. Александр Барченко.(Фото из следственного дела. Источник: архив семьи Барченко)

Барченко давно уже понял, что в первую очередь интересует хозяев Лубянки и почему на неопределенное время отложили исполнение смертного приговора, вынесенного всему окружению Бокия. Если бы дело касалось только оккультного учения и масонских структур, он, Барченко, давным-давно уже последовал бы в мир иной за всеми участниками «Единого трудового братства». Но в Наркомате внутренних дел мало кого волновала мистика в чистом виде. А вот стародавняя идея завладеть Абсолютным оружием древних, чем некогда заинтересовался сам Дзержинский, — дорогого стоит. Это вам не объединение эзотериков всех стран под флагом слияния марксизма-ленинизма с учением Будды.

Поначалу чекисты вообразили, что их жертва пытается что-то скрыть, юлит, старается замутить воду вокруг главного вопроса и вобщем-то единственного из того, что интересовало руководство НКВД и самого Вождя. Любое упоминание о петербургских масонах вызывало у следователя недобрую язвительную усмешку. Но разве не с них все началось — еще до революции? Ведь именно от них (точнее — одного из них) впервые услышал Барченко эту сакраментальную формулу «Универсальное Знание — Абсолютное оружие — Бессмертие» — главные достижения древней Северной цивилизации. После этого призрак Гипербореи будет преследовать его всю жизнь, вплоть до печального и рокового конца. Впрочем, конец еще впереди. Рукопись не завершена, а вопросы чекистов не исчерпаны.

Особенно его мучителей интересовала цепочка «Мурман — Новая Земля». Где, когда и почему она возникла? От кого впервые услышал о ней именно в такой связке? Откуда узнал координаты подземных убежищ на Кольском полуострове? Что увидел, когда проник в пещеры? Что говорили Дзержинский и Менжинский? Куда девалась подготовленная на их имя записка? На последний вопрос ответить было проще простого: дескать, вам тут самим лучше знать, где хранятся совсекретные документы и каков порядок их востребования. Но Барченко промолчал. Он прекрасно понимал, что новую команду чекистов как раз и беспокоило: не очутились ли бесценные документы (или их копии) не без помощи их же предшественников (поголовно расстрелянных) во вражеских руках. А может быть, сам Александр Барченко — последний хранитель уникальной информации — переправил секретные сведения, известные ему одному, германской или японской разведке?

Эк, куда хватили! Впрочем, немцы, конечно, не пожалели бы никаких средств даже за крупицу того, что было известно русским чекистам благодаря Барченко. У фашистов как раз не хватало нескольких звеньев, чтобы соединить воедино всю цепь с таким трудом добытых фактов. Но необходимые координаты им вполне могли быть известны — хотя бы те, что связаны с Новой Землей. И тогда сбудется мечта всех завоевателей начиная с Александра Македонского — завладеть тайной Абсолютного оружия и стать его единоличным хозяином. Говорят; гестапо захватило и собрало воедино все масонские архивы, рассеянные по Европе, ликвидировав предусмотрительно сеть тайных организаций. Значит, им в руки вполне могли попасть подлинники тех древних документов и карт, которые Барченко видел лишь в копиях. Но ведь и по копиям нетрудно определить; что искать и где искать…

То, что главное хранилище гиперборейцев находится не где-нибудь, а на Новой Земле, он понял еще пятнадцать лет тому назад, когда обследовал две грандиозные пещеры на Кольском полуострове: одну под Мурманском, другую — в самом сердце русской Лапландии. Обе оказались пустыми. Первую, быть может, опустошили совсем недавно, возможно даже, английские интервенты — всего несколько лет тому назад. Единственно, что удалось тогда найти, — небольшой сосуд в форме лотоса, вырезанный из камня (в дальнейшем он стал талисманом экспедиции). В двадцать втором году он вместе с разношерстной группой сумел добраться до священного саамского Сейдозера, где лопари показали ему сакральный проход под землю. Проникнуть туда удалось с большим трудом. Но и здесь Варченко ждало полное разочарование: обширное подземное убежище на уровне озерного дна оказалось заполненным торфяной жижей и илом — этакое подземное болото, уходящее в никуда!