Когда я спросила после благополучного исхода операции: шел ли он на риск с генералом Жуковским, советуя немедленную операцию, Мессинг ответил:

— Я об этом даже не думал. Просто в сознании возникла цепочка — «операция» — «Жуковский» — «жизнь». И все».

Воспоминания Лунгиной впервые вышли в свет в 1989 году в Нью-Йорке, куда Татьяна Львовна с сыном эмигрировали в 1978-м — Мессинг якобы точно назвал дату этого события незадолго до смерти. К тому времени знаменитый хирург Владимир Иванович Бураковский был еще жив, но никак не прокомментировал рассказ мемуаристки. Не исключено, впрочем, что он принял решение срочно оперировать пациента самостоятельно, без подсказки Мессинга. Генерал-полковник Сергей Яковлевич Жуковский после этого прожил еще шесть лет и умер в 1980 году. Ходили слухи, что телепат приложил руку и к лечению других высокопоставленных людей, чуть ли не самого Брежнева — однако в этой роли его решительно вытеснила из массового сознания знаменитая Джуна.

В том же 1971 году Мессингу присвоили звание заслуженного артиста РСФСР; это был первый знак его официального признания. Вскоре умерла Ираида Михайловна, и хозяйство стала вести домработница, которая тоже жила в квартире. В 1972 году ему дали, наконец, двухкомнатную квартиру в доме 49 на улице Герцена. Т. Лунгина писала: «Кроме невзгод с расстроенным здоровьем, Мессинга тяготили и другие житейские неурядицы и, прежде всего, квартирный вопрос. На помощь пришла служащая Министерства культуры, благоволившая Вольфу Григорьевичу, и устроила так, что ему разрешили купить двухкомнатную квартиру на улице Герцена, в доме, выстроенном для работников министерства.

— А как вы насчет чертовой дюжины? — спросила я Мессинга, потому что новоселье ему предстояло отмечать на тринадцатом этаже.

— А что, чертовщина — мое хобби! Я с чертями запанибрата и пью на брудершафт! — отшучивался он».

Нужно подчеркнуть, что это был не подарок государства — деньги на кооператив Мессинг сдавал уже много лет. Однако получение квартиры в элитном доме в самом центре Москвы тоже было делом нелегким, в котором телепату, несомненно, помогла популярность. В новой квартире Вольфу Григорьевичу было одиноко, и к нему сразу стали приходить знакомые. Один из них, известный журналист Владимир Шахиджанян, вспоминал: «Вольф Мессинг принимал меня на новой квартире на улице Герцена. На письменном столе — подарки-сувениры, книги. Книга, подаренная известным хирургом А. Вишневским, том воспоминаний Георгия Жукова. При мне Вольф Григорьевич несколько раз звонил. Он кого-то устраивал в клинику Владимира Бураковского, который руководил тогда Институтом сердечно-сосудистых заболеваний (их связывала личная дружба)». Можно предположить, что и воспоминания Жукова были подарены телепату самим полуопальным маршалом, но об их встречах нам ничего не известно.

В новой квартире Мессинга побывал и Эгмонт Месин-Поляков: «Мне вспоминается эта его двухкомнатная квартира на 14-м этаже. В комнате стояла стенка, на ней каравелла «Санта-Мария» — кто-то подарил, большой белый кубинский коралл. Портрет, вышитый художницей Левицкой, — у Брежнева тоже был портрет, вышитый ею. Стояла скульптурная голова Мессинга, выполненная девушкой из Куйбышева. Эту скульптуру взяла себе Валентина Осиповна (Ивановская. — В.Э.) — последняя ведущая «Психологических опытов» Мессинга».

Как и прежде, телепат почти ежедневно писал письма своим поклонникам с разных концов страны. Среди них были как просто любопытствующие, так и старые знакомые, когда-то принимавшие Мессинга у себя дома. Вот одно из писем, обращенное к жителям Инты супругам Дроздовым:

«Дорогие Валентина Леонидовна и Василий Николаевич!

Очень сожалею, что не удалось мне с вами поговорить по телефону, когда я был в Сыктывкаре. Телефонистка перепутала номер. Ну что делать, бывают и неудачи в жизни. Во всяком случае, я ношу в своей душе самые лучшие воспоминания о встрече с вами, о вашем гостеприимном, уютном доме, о вашем хорошем искреннем отношении ко мне.

Ваш подарок стоял у меня на столе в Ухте и Сыктывкаре и напоминал о доме, о семье, об уюте.

Я желаю вашему дому всякого благополучия, вашей семье — здоровья и радости как можно больше. Вашему сыну — успеха в учебе, вам обоим — успеха в работе.

Помню о вас, думаю о вас. Целую вас. Вольф Григорьевич».

Валентина Дроздова оставила воспоминания о выступлении Мессинга в Коми АССР: «Мессинг приехал в наш шахтерский город Инту выступать, а чтобы скрыться от назойливых посетителей, поселился за городом в профилактории, заведующей которого я и работала. Сначала очень скептически была настроена, знакомиться с ним не хотела. После всего, что я о нем слышала, даже побаивалась: будет еще кто-то читать мои мысли! Но пришла его ассистентка Валентина Иосифовна Ивановская. «Вольф Григорьевич спрашивает, почему вы не хотите с ним знакомиться?» Ну что было делать?..

В кабинет вошел маленький худенький седой старичок. По-русски он говорил очень плохо, поэтому практически всегда говорила ассистентка. Видно было, что и ходить ему очень тяжело. Он все время опирался на руку своей помощницы.

Выступления всегда проходили при полном аншлаге. Из зрительного зала выбирали комиссию — 5–6 человек, она поднималась на сцену. Все остальные могли стать «индукторами», мысленно передающими задания. Сначала «индукторы» писали задания в записках, передавали их комиссии, а потом повторяли все написанное мысленно, и в этот момент Мессинг должен был держать «говорящего» за запястье. Вольф Григорьевич всегда исполнял задуманное «индукторами» точно, вплоть до мелочей.

Одна наша сотрудница мысленно попросила его подойти к определенному месту в таком-то ряду. Взять у сидящей там женщины сумочку, открыть ее, достать конфету и съесть ее. Мессинг сделал все, только когда достал конфету, сказал: «Вы хотели, чтобы я ее съел, а я отдаю ее вам — съешьте сами!» Один раз на сцену вышел мальчик. Мессинг обычно с детьми работать отказывался, но в тот раз сказал: «Попробую». Мальчик заставил его пойти в другое здание и оставить там автограф в каком-то блокноте. А с одним «индуктором» он ушел и не возвращался так долго, что мы уже начали волноваться. Наконец Мессинг возвращается, прижав что — то к груди. Поднимается на сцену, отводит руки — ив зал летит красивый голубь, а Вольф Григорьевич сопровождает его полет словами: «Я люблю мир!» Оказывается, этого голубя ему нужно было поймать в чьей-то голубятне на крыше!»