— Вам не удастся убедить меня, что ваша поездка носит чисто академический характер. В Лондоне о вас ходит столько слухов…

— Все это правда, чистая правда.

Она подалась вперед:

— По-вашему, я должна поверить, что вы отказались от разгульного образа жизни, который вели последние десять — двенадцать лет, и занялись изучением философии? Здесь, в Италии?

— Возможно, это звучит несколько неправдоподобно, — не стал спорить Уоллингфорд, — однако это правда.

Вмешался мистер Берк. Его голос был низким и уверенным.

— Мы разработали очень жесткое расписание теоретических и практических занятий, в котором нет места порокам столичной жизни.

Александра окинула задумчивым взглядом сначала одного мужчину, затем другого. Какие же они разные! Один угрюмый и циничный, другой ловкий и проницательный.

— Полагаю, ваша поездка как-то связана с выставкой двигателей в Риме этим летом? Кажется, вы сейчас этим занимаетесь, мистер Берк?

Наконец-то ей удалось его расшевелить. Яркие зеленые глаза удивленно расширились.

— Что вы об этом знаете?

Она пожала плечами:

— Мне просто интересно. А вы, Уоллингфорд, будете помогать мистеру Берку в его мастерской?

— Бог мой! Конечно, нет! — воскликнул герцог. Предположение ему явно не понравилось. — Я буду заниматься более интеллектуальной деятельностью.

— Да? — Она по-доброму улыбнулась. — А мозги вы планируете купить или будете брать в аренду помесячно?

— Очень смешно!

— Или вы рассчитываете сэкономить и разделить один комплект мозгов с Пенхоллоу?

Лорд Роуленд встрепенулся и подмигнул ей.

— Плохая идея. Мозги — крайне неудобная, обременительная вещь. Вы только посмотрите, что они сделали с моим старым другом Берком.

Александра рассмеялась:

— Он самый достойный человек в вашей компании.

Как только эти слова сорвались с ее уст, ей больше всего на свете захотелось их вернуть. Трое мужчин замерли и уставились на нее. Мистер Берк застыл со стаканом у губ, а у Уоллингфорда высоко взлетели брови.

Какой черт потянул ее за язык?

Она кашлянула и снова заговорила:

— Но не отчаивайтесь, Пенхоллоу. Не теряйте надежды. Возможно, Уоллингфорд позволит вам пользоваться этим органом по четвергам в обмен на ваш шарм и чувство юмора, которых ему так сильно не хватает. Кстати, как долго продлится ваш творческий отпуск?

— Год, — рявкнул Уоллингфорд.

Год!

— Вы сказали год?

— Да.

Александра медленно перевела взгляд с одного мужского лица на другое, потом на третье. Все являли собой воплощение искренности. У нее по спине пробежала холодная дрожь, на которую она постаралась не обращать внимания.

— Хорошо сыграно, — улыбнулась она. — Вы почти убедили меня.

— Моя дорогая леди Морли, я вовсе не старался показаться вам забавным. Вы сами только что отметили, что я начисто лишен чувства юмора.

— Ха! Вы разговаривали с мисс Хэрвуд? С леди Сомертон?

— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, — раздраженно сказал Уоллингфорд.

Сердце ее бешено заколотилось. Следует соблюдать осторожность. Это не может быть совпадением. Или может? Неужели кто-то рассказал Уоллингфорду об их планах? Но кто? Кто мог о них знать?

Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заставить голос звучать ровно:

— Вы сказали, год? Год философских исследований? Очень странно.

— Странно? — переспросил лорд Роуленд. — Но почему странно? Согласен, весь план можно назвать безумным. Или безрассудным. Лично я в нем участвую, чтобы лично увидеть, насколько зрелищным будет его крах. Но странным?

Александра взяла ложку и неуверенно тронула лежащий перед ней на тарелке десерт. Сколько она может им сказать?

— Понимаете, Пенхоллоу, я считаю ваш план странным, потому что мы с моими спутницами составили почти такой же. Извините, кто-нибудь из вас понял, из чего сделан этот… пудинг?

— Простите, — вздохнул герцог, — я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Ну, что это за странная субстанция? Не знаю, как ее описать…

— Я не о пудинге, — возвысил голос герцог, — а о вашем проекте.

— Конечно, я имею в виду, — она подалась вперед и одарила Уоллингфорда ледяной улыбкой, — что мы — леди Сомертон, мисс Хэрвуд и я — отправились в Италию, преследуя одну цель — обучение, совершенствование наших знаний.

Уоллингфорд смотрел на собеседницу с веселым недоумением, как будто никак не мог поверить в ее серьезность.