Огромные потери среди ополченцев – а в этих боях погибло около 70 тыс. из них – оказались трагически бесполезными и далеко не факт, что им удалось хоть на некоторое время задержать немецкое наступление на оборонительной линии, проходившей по реке Луга. Советская 34-я армия была разгромлена. В то время как ее бойцы бежали от наступающих немецких войск, почти 4 тыс. красноармейцев были арестованы за дезертирство и почти половину раненых подозревали в самостреле. В одном госпитале 460 человек из тысячи имели огнестрельное ранение в левую руку или левое предплечье.

Столица Эстонии город Таллин оказался отрезанным в результате немецкого наступления, но Сталин не разрешал его защитникам эвакуироваться морем через Финский залив в Кронштадт. К тому времени, когда он передумал, было уже поздно проводить организованную эвакуацию. 28 августа корабли Краснознаменного Балтийского флота в Таллине приняли на борт 23 тыс. советских граждан, когда немецкие войска уже вели бои на улицах города. Наспех собранный флот вышел в открытое море без прикрытия с воздуха. Немецкие мины, финские торпедные катера и люфтваффе потопили шестьдесят пять кораблей, погибло почти 14 тыс. человек. Эти потери стали самой большой катастрофой за всю историю русского флота, хуже Цусимы.

К югу от Ленинграда немцы перерезали главную железную дорогу между Москвой и Ленинградом. 1 сентября их тяжелая артиллерия уже смогла начать обстрел Ленинграда. Советские армейские грузовики, полные раненых и беженцев, вынуждены были вернуться в город. Туда же из горевших деревень устремились и крестьяне, одни на перегруженных телегах, другие – сгибаясь под тяжестью узлов.

Сталин был вне себя от действий Жданова, руководителя партийной организации Ленинграда, и Ворошилова, командующего фронтом, когда узнал, что немцы, занимая один город за другим, окружили Ленинград с юга. Он намекнул им, что это, скорее всего, дело рук предателей. «Не кажется ли вам, что кто-то намеренно открывает врагу путь на Ленинград? – написал он в шифровке, отправленной Молотову, который в этот момент находился в городе с инспекцией. – Пользы от командования обороной Ленинграда абсолютно никакой». Но вместо того чтобы перед трибуналом предстали Жданов и Ворошилов, по городу прокатилась волна террора, сотрудники НКВД арестовали своих обычных подозреваемых – людей с иностранными фамилиями.

7 сентября немецкая 20-я моторизованная дивизия, наступая к северу от Мги, захватила Синявинские высоты. На следующий день, получив подкрепления в виде подразделений 12-й танковой дивизии, 20-я моторизованная дивизия захватила Шлиссельбург с крепостью царских времен на юго-западной оконечности Ладоги, где из озера вытекает река Нева. Таким образом, Ленинград был полностью отрезан по суше от остальной страны. Единственным оставшимся маршрутом был путь через огромное Ладожское озеро. У Ворошилова и Жданова ушел целый день на то, чтобы набраться мужества и доложить Сталину, что немцы захватили Шлиссельбург. Началась блокада Ленинграда, самая длинная и безжалостная осада в современной истории человечества.

В кольце блокады оказались полумиллионная армия и два с половиной миллиона жителей Ленинграда, в том числе 400 тыс. детей. Фюрер принял решение не брать город. Вместо этого немцы будут бомбить его и обстреливать из дальнобойных орудий. Отрезав город, они считали, что его население просто перемрет от голода и болезней. А когда это произойдет, Ленинград собирались полностью разрушить, территорию же, на которой он когда-то находился, передать Финляндии.

Сталин решил срочно сменить военное руководство в Ленинграде. Он приказал Жукову принять командование обороной города, полагаясь на его беспощадность. Жуков вылетел из Москвы, как только получил приказ о своем назначении. По прибытии он тут же отправился в Военный совет фронта, расположенный в Смольном, где, как он заявил, столкнулся с пьянством и проявлениями пораженчества. В своей жестокости он вскоре зашел еще дальше, чем Сталин, угрожая даже семьям тех, кто сдался немцам в плен. Для командиров частей и подразделений Ленинградского фронта он издал следующий приказ: «Объясните всем солдатам и офицерам вверенных вам подразделений, что семьи всех тех, кто сдастся в плен врагу, будут расстреляны, а их самих расстреляют после того, как они вернутся из плена».

Очевидно, Жуков не совсем понимал, что этот его приказ, если его выполнять с точностью до последней буквы, должен был бы привести и к расстрелу самого Сталина. Сын советского диктатора, лейтенант Яков Джугашвили, попал в плен, оказавшись в окружении. В частных беседах Сталин заявил, что лучше бы он не родился. Нацистская служба пропаганды вскоре решила воспользоваться таким знаменитым пленником. «В небе появился немецкий самолет, – писал в своем дневнике солдат Василий Чуркин, – это был солнечный день, и мы увидели, как из самолета вывалилась огромная кипа листовок. На них была фотография сына Сталина, по обе стороны от которого стояли улыбающиеся немецкие офицеры. Но все это было сфабриковано Геббельсом и не имело большого успеха». Безжалостное отношение Сталина к своему сыну изменилось только в 1945 г., когда стало известно, что, вероятно, Яков бросился на колючую проволоку в концентрационном лагере – для того, чтобы охрана лагеря его застрелила.

У Сталина не было никаких чувств по отношению к гражданскому населению. Узнав о том, что немцы заставляют стариков и женщин, матерей с детьми идти впереди их солдат в качестве живого щита или посылают их в роли парламентеров с требованием сдаться, он отдал приказ стрелять в них. «Мой ответ – никакой сентиментальности. Вместо этого дайте врагу и его сообщникам по зубам. Война неумолима, и те, кто проявит на ней слабость или нерешительность – проиграют войну». Немецкий ефрейтор 269-го пехотного полка писал 21 сентября: «Толпы мирных жителей бегут из осажденного Ленинграда и единственный способ не видеть эти ужасные человеческие страдания – крепко зажмуриться. Даже на линии фронта, где сейчас часто идет ожесточенная перестрелка, много женщин и детей. Как только поблизости становится слышен угрожающий свист летящего снаряда, они бросаются искать укрытие. Это все выглядит очень комично, и мы смеемся над ними, но в действительности это, конечно, очень печально».

После того как последние раненые и отбившиеся от своих частей солдаты с трудом добрались до города, власти ввели в Ленинграде крайне жесткое правление, основанное на железной хватке войск НКВД, готовых расстрелять на месте любого дезертира или «пораженца». Сталинская мания преследования переходила границы разумного. Сотрудники НКВД получили инструкции, в соответствии с которыми необходимо было арестовать двадцать девять категорий граждан, классифицированных в качестве потенциальных врагов. Шпиономания в городе достигла невиданных размеров. Это происходило из-за фантастических слухов, распространявшихся по городу, что было вызвано полным отсутствием официальной информации от городских властей. Но в то время как незначительная часть городского населения втайне надеялась на падение сталинского режима, нет никаких доказательств того, что в городе действовали какие-либо агенты немецкой или финской разведки.